Родная кровь. Anne Dar

мне стало досадно, что мой жестокий в своих играх в чувства сын выбрал такую… Хорошую девушку. Обычно он останавливал свой выбор на силиконовых модельках, с которыми ему приходилось недолго возиться, чтобы уговорить их съехаться с ним, но здесь…

      – Съехаться с ним? – сама того не ожидая, я оборвала собеседницу на полуслове, впервые позволив себе вставить слово в её безумный монолог, в котором не могло быть ни слова правды. Не могло!..

      – Очевидно, ты тоже согласилась съехаться с ним, раз уж он вернулся в Канаду. Байрон всегда добивается от выбранных им девушек конкретно этого момента: их согласия начать жить с ним вместе. Как только девушка соглашается, то есть внутренне сдаётся перед желанием начать с ним серьёзные отношения, он, удовлетворившись этим, раз и навсегда исчезает из её жизни. В прошлый раз он исчез из Нью-Йорка, перед этим из Квебека, а перед Квебеком был Сакраменто… – её холодные, но пытающиеся сиять теплотой глаза встретились с моими. Кажется, эта странная женщина своевременно остановила свой импульсивный порыв взять меня за руку. Не отрывая взгляда от моей легшей на край стола руки, она продолжила. – Тереза, может быть для тебя это ничего не будет значить, но я всё же признаюсь тебе: ты стала первой, кого он заставлял так долго. Обычно он уговаривал девушку начать жить с ним уже к концу первого – началу второго месяца отношений, если эту жестокую игру можно обозначит подобным словом, после чего он неизменно уезжал в другую страну, чтобы избавиться от лишних претензий со стороны пострадавшей стороны. – Лурдес вдруг резко заглянула мне в глаза. – Долго же ты его не отпускала.

      В её словах сквозило неодобрение, но чего именно: того, что я долго не отпускала её сына, или того, что Байрон, якобы – я всё ещё отказывалась верить в это! – ведёт себя таким образом, живёт двойной жизнью – я понять не могла. А тем временем Лурдес продолжала:

      – Пойми, это как охотничий инстинкт. Он добился от тебя того, чего хотел, утолил свою жажду победы и, утолив её, отправился на новую охоту, за новой порцией.

      Всё вылетающее из уст этой женщиной было абсолютным абсурдом. Байрон меня любил! До безумия любил: я видела любовь в его глазах, я слышала любовь не только в его словах, но даже в его дыхании, я чувствовала его любовь в каждом соприкосновении наших тел, наших пространств… Совершенно всё, что говорила эта элегантная дама – чушь собачья!

      В комнате стало вдруг очень жарко: из холода меня резко бросило в жар.

      – Я вижу, что ты мне не веришь, – доброжелательно и даже с промелькнувших на устах грустью улыбнулась мне Лурдес Крайтон. – Неудивительно. Куда тягаться словам пожилой дамы со страстью молодого парня, которую ты не просто услышала, но почувствовала? Но смысл мне врать? Ты в любой момент можешь дозвониться до Байрона и, если он вдруг изменил бы себе и после завершения с тобой всех своих дел, поднял бы трубку, думаешь, он уличил бы свою мать во лжи? Если бы всё мной сказанное тебе только что было бы ложью, это быстро бы открылось и навсегда