Антология современной польской драматургии 3. Коллектив авторов

ТАМ: Почему?

      АНИНА: Потому что я в плохом настроении, а они розовые и в виде цветочков, что тут непонятного.

      ОДНА ТАКАЯ: Я спрашиваю, есть ли у вас как у матери какое-то кредо. Месседж, который вы бы могли передать другим матерям.

      АНИНА: Нет, пожалуй, нет.

      ОДНА ТАКАЯ: Я так и думала. Но вы не огорчайтесь. Вы еще молодая.

      ТАКАЯ ТАМ: Вы бы предпочли, чтобы они были черные?

      АНИНА: Я бы предпочла, чтобы они действовали.

      ТАКАЯ ТАМ: То есть вам не становится лучше после этих таблеток?

      АНИНА: Они не так плохи, если бы не тот факт, что они в виде цветочков. У вас есть какие-нибудь нормальные таблетки для взрослых?

      ТАКАЯ ТАМ: Я могу прописать, например, аспирин, но боюсь, он не поможет.

      АНИНА: Я же упоминала, что у меня проблемы с чувством юмора?

      ТАКАЯ ТАМ: Я дам вам другие таблетки. Но есть одна проблема. Они в виде зеленого горошка.

      АНИНА: Вы надо мной издеваетесь?

      ТАКАЯ ТАМ: Нет. Просто мы уже израсходовали слабые лекарства и перешли к более сильным, а они все такие с приколами.

      АНИНА: У вас нет каталога?

      ТАКАЯ ТАМ: К сожалению, нет.

      АНИНА: Тогда попробуем зеленый горошек.

      ТАКАЯ ТАМ: А может, вы просто останетесь в больнице?

      АНИНА: Не могу. Мне надо приготовить ребенку ужин. Я и так уже слегка засиделась.

      ОДНА ТАКАЯ: И вот это уже кредо. «Мне надо приготовить ребенку ужин», – звучит. Можно сделать это основным лозунгом какой-нибудь кампании на тему материнства.

      ДРУГАЯ ТАКАЯ: Даже не знаю.

      ОДНА ТАКАЯ: По-моему, очень хороший лозунг.

      ДРУГАЯ ТАКАЯ: А по-моему, с детьми нельзя так деликатно. Если с ребенка все время сдувать пылинки, он вырастет последним недотепой. Разок не поужинает – может, научится наконец сам делать бутерброды. Как-то одна женщина спросила меня, можно ли дать ребенку такую-то кашку, ведь ее малышке всего полгода. Полгода карапузу, а она кашку боится давать. Я ей и говорю: «Милая, мой Брайанчик в четыре месяца голубцы ел». Вот мой ответ всем этим страдающим матерям, этой проклятой мартирологии и другим стабат матер долороса.

      ОДНА ТАКАЯ: Аминь.

2

      АНИНА: Однажды, давным-давно, за фиговым листком возникла маленькая шишечка. Маленькая, как подушечка пальца. «Может, ты слишком много поднимала», – сказали. Теперь ты должна ходить в корсете и поднимать разве что стакан воды и ставить обратно. Не более того. Иначе весь живот вытечет и уплывет в эту шишечку, а у тебя внутри останется одна пустота. Дыра. Жить с дырой и с шишкой – только пространство переводить. Надевай корсет. Надевай корсет. Корсет затянули и – плюх. Выпало маленькое. Как бы похожее, но такое, что плакать хочется. И так родилась любовь. Родилась на восьмой день – столь поздно, что о ней не вспомнили, и Каин успел убить Авеля, Лайка пропала в космосе без сухого пайка, а тридцать три миллиона человек стерли в пыль в ходе одной заварухи по какой-то незначительной причине. Незначительные причины – именно они управляли миром, пока не родилась любовь. А потом была уже только она, и разочарование от недостачи, неполучения этой любви.