Железная пята. Люди бездны. Джек Лондон

должен завершиться обобществлением частной собственности…»

      – Позвольте мне все же с вами не согласиться, – вмешался епископ. Легкий румянец на его бледном аскетическом лице казался отблеском внутреннего огня. – Я отвергаю ваше исходное положение. Между интересами капитала и труда нет противоречий – во всяком случае, не должно быть.

      – Покорнейше благодарю, – ответил Эрнест, на этот раз с величайшей серьезностью. – Ваши последние слова только подкрепляют мое исходное положение.

      – Да и откуда бы взяться этому противоречию? – допытывался епископ.

      Эрнест развел руками:

      – Вероятно, люди так устроены.

      – Нет, люди не так устроены! – горячился епископ.

      – Кого же вы имеете в виду? – спросил Эрнест. – Быть может, вам мерещатся какие-то идеальные натуры, чуждые корысти и мирских интересов? Но ведь это столь редкостные явления, что о них и говорить не стоит. Или вы имеете в виду обыкновенного, рядового человека?

      – Я имею в виду обыкновенного, рядового человека, – последовал ответ.

      – Наделенного слабостями, склонного к ошибкам и заблуждениям?

      Епископ кивнул.

      – Мелочного, эгоистичного?

      Епископ снова кивнул.

      – Берегитесь! – воскликнул Эрнест. – Я сказал «эгоистичного».

      – Средний человек эгоистичен, – храбро подтвердил епископ.

      – Ему сколько ни дай, все мало!..

      – Да, ему сколько ни дай, все мало… Как это ни прискорбно, я согласен с вами.

      – Ну, тогда вы попались! – Челюсти Эрнеста грозно сомкнулись, точно захлопнулась ловушка. – Смотрите сами. Возьмем человека, работающего, скажем, в трамвайной компании.

      – Эту работу предоставил ему капитал, – ввернул епископ.

      – Правильно, но капитал не мог бы существовать без рабочих, обеспечивающих ему дивиденды.

      Епископ промолчал.

      – Согласны?

      Епископ кивнул.

      – В таком случае мы квиты и можем начать сначала. – Тон у Эрнеста был самый деловой. – Итак, трамвайные рабочие дают свой труд. Акционеры дают капитал. Совместными усилиями труда и капитала создается новая стоимость[18]. Она делится между рабочими и предпринимателями. Доля капитала называется дивидендами, доля труда – заработной платой.

      – Совершенно верно, – сказал епископ. – Но почему же этот дележ не может быть полюбовным?

      – Вы забыли, с чего мы начали, – возразил Эрнест. – Мы установили, что средний человек – эгоист. Нас ведь интересуют настоящие, живые люди. Вы же опять вознеслись в эмпиреи и говорите о бескорыстных существах, достойных всякой похвалы, но не существующих в природе. Спустившись на землю, мы должны сказать, что рабочий, будучи обыкновенным смертным, хочет получить при дележе возможно большую долю. Капиталист тоже норовит получить возможно больше. Но там, где разделу подлежат точно определенные, реальные ценности и где та и другая сторона хочет получить большую долю, неминуемо возникает

18

В те времена объединения частных собственников грабительски присваивали себе все средства передвижения и за пользование ими взимали с населения плату.