Лиза готова на все. Крис Манби

Медведей в Колорадо мы не встретили, и с тех пор я иногда обрезала ножом нитку или чистила ногти.

      И вот я прижала лезвие к запястью, там, где вены просвечивали теперь, после недели голодания, еще сильнее. Я где-то слышала, что если, вы решили покончить с собой таким способом, надо резать вены вдоль, а не поперек. Так быстрее и надежнее. И больнее.

      На глаза набежали слезы. Как ни странно, я изо всех сил попыталась проглотить их, чтобы тушь не потекла. Потом, надавив на лезвие посильнее, я медленно повела им вниз. Кожа стала сдвигаться вместе с ножом, отказываясь рваться. Я нажала посильнее. Алая капелька. Крошечное пятнышко на белоснежной коже появилось как свидетельство того, что дело пошло.

      – Лиза! Тетя Мэри говорит, ты можешь, если хочешь, намочить штаны прямо в церкви, но нам пора!

      Дверь с размаху открылась.

      – Что?

      Я резко обернулась, все еще сжимая нож в руке.

      На пороге стояла маленькая Тринни. Она смотрела на меня, и я видела, как девочка меняется в лице. Даже в свои шесть с половиной лет она поняла, что с тетей Лизой что-то не так.

      – Тетя Мэри говорит, мы уезжаем, – сказала она серьезно. – Бери меня за руку. Одну меня не пустят в лифт. – Она протянула мне ручонку. – Почему ты грустная? Мы подружки невесты, мы должны улыбаться.

      Дети, как собаки, все чувствуют.

      Итак, хотя официально я была главной подружкой невесты, именно Тринни держала все под контролем в тот день. Со злополучного дня рождения Мэри она сильно выросла.

      – Мне тогда было всего пять лет, – объяснила она мне в машине. – А теперь уже шесть.

      Именно Тринни, с чувством того, что она уже большая девочка (в этом возрасте каждый год добавляет ответственности), сделала замечание Джинни, которая ковыряла в носу, когда нас фотографировали перед началом церемонии. Именно Тринни придерживала Джинни, чтобы та не наступила Мэри на шлейф, когда мы шли к алтарю по-прежнему чуть быстрее, чем это было нужно. Именно Тринни напомнила мне взять букет у Мэри, чтобы та могла протянуть жениху руку для кольца.

      Когда мы слушали напутствия родителей, именно Тринни удержала меня от слез скорбным выражением лица, с которым она смотрела на миссис Бэгшот. Мама невесты выбрала для чтения отрывок о любви из послания апостола Павла, особо подчеркнув слово «верность» и бросив при этом красноречивый взгляд на своего бывшего мужа, отца Мэри.

      По окончании церемонии Тринни отвлекла от меня внимание гостей тем, что смешно кривлялась, прыгая по проходу в церкви.

      – Придет время, – сказала я ей, когда мы позировали для памятной фотографии, – и ты сама придешь сюда прекрасной невестой.

      – Бр-р, – поморщилась Тринни. – Никогда не выйду замуж. Ненавижу мальчишек.

      – Ну посмотрим. Вот подрастешь и, может, побьешь еще все рекорды.

      – Мама говорит, если я побью еще кого-нибудь, меня переведут в другую школу.

      Стало ясно, что я преувеличила понятливость Тринни.

      – Подружка невесты и шафер! – пригласил