Жизнь М. Н. Муравьева (1796–1866). Факты, гипотезы, мифы. П. А. Федосов

не узнаем и в очередной раз не выполним завет Леопольда фон Ранке: понять «wie es eigentlich gewesen». Читатель может спросить, а какая, собственно, разница, кем был Иван Муравей до получения им из рук Ивана III статуса новгородского помещика? К этому вопросу мы еще вернемся.

      Пока же для описания дальнейшей судьбы рода важно не выяснение доподлинного происхождения, а тот факт, что кем бы ни были переселенцы по крови, на новом месте они получали равный статус – новгородского помещика.

      В конце XV–XVI веков слово «помещик» означало совсем не то, что в веке XVIII или XIX. Помещики той эпохи были не собственниками земли своего поместья и проживающих на ней крестьян, а служилыми людьми, которым был дан в пожизненное, но не наследственное владение участок земли, de jure принадлежащей великому князю под условием ратной и/или административной службы государству. «Наиболее угрожаемые западные, южные и восточные границы были обсажены более или менее густыми рядами помещиков, которыми, как живой изгородью, с трех сторон был защищен государственный центр», – писал В. О. Ключевский[40]. Принимая на себя службу по защите государства, помещики, в свою очередь, получали от государства на время службы населенные земельные участки, причем проживающим на этих участках крестьянам вменялось в обязанность платить помещикам отработками, продуктами своего труда или деньгами за право пользования помещичьей землей. При условии добросовестной и успешной службы помещиков государь жаловал их вотчинами, то есть земельными участками в наследственную собственность, и они становились вотчинниками, то есть полностью уравнивались с потомками удельных князей и их бояр, составляя вместе с ними новое господствующее сословие – дворянство.

      Судьба Муравьевых в первые десятилетия после прибытия на Новгородчину хорошо иллюстрирует этот процесс. Начинали они, как мы видели, очень скромно. Из первых десятилетий нового века мы не имеем известий о существенных изменениях в положении Муравьевых, если не считать заметного роста числа потомков Ивана Муравья. К середине XVI столетия основными действующими лицами являются уже его внуки. Их 13, значит, всего детей, с учетом женщин, у второго поколения Муравьевых должно было быть человек 25. К этому времени Муравьевы уже вполне признаны равными среди равных в сообществе новгородских помещиков и роднятся не только с такими же, как они, персонажами из «Поганой книги», но и с княжескими фамилиями. Об этом мы также узнаем из кабальной грамоты, заверяющей передачу Муравьевыми девки в приданое своей сестре, выходящей замуж за князя Кудияра Мещерского[41].

      К тому же периоду относятся первые дошедшие до нас упоминания о пожаловании Муравьевым вотчин. То было время завоевательных (современные историки деликатно называют их «наступательными») войн Ивана IV на восточных рубежах Московского государства. Возможно, кто-то из Муравьевых принял в них участие. Во всяком случае, в 1551 году Никифор и Никита Елизаровичи были пожалованы вотчинами. Можно предположить, что именно при

40

Ключевский В. О. Сочинения: в 8 т. Т. 6. Специальные курсы. С. 395–396.

41

Записная книга крепостным актам XV–XVII веков, явленным в Новгороде дьяку Алябьеву / Изд. Археогр. комиссии // Русская историческая библиотека. СПб.: Синод. тип., 1898. Т. 17 (сборный). Стб. 103. № 289. Л. 113 об. рукописи.