Золотая Колыма. Воспоминания А. С. Яроцкого о Колыме в литературном контексте. А. С. Яроцкий

цитировал открытое письмо Сталину «невозвращенца» Ф. Раскольникова: «…Ваш “социализм”, при торжестве которого его строителям нашлось место лишь за решеткой, так же далек от истинного социализма, как произвол Вашей личной диктатуры не имеет ничего общего с диктатурой пролетариата»[60].

      В книге «Лицом к прошлому» Яроцкий вновь упоминал о нем: «…в 1939 году Раскольников написал открытое письмо Сталину, обвиняя его в избиении ленинской партии, поэтому имя его и было предано забвению, а какая была колоритная фигура – большевик, окончивший военно-морское училище, участник Октябрьской революции, заместитель наркома по военно-морским делам…» (ЛП. С. 254–255).

      Известно, что Шаламов посвятил «красноречивому» солдату революции документальный очерк «Федор Раскольников» (1973): «Чуткое перо Джона Рида уловило в “Десяти днях, которые потрясли мир” символическую фигуру красноречивого солдата». Шаламов начал работать над очерком в 1960-х гг., надеялся его опубликовать, но после окончания оттепели имя Ф. Раскольникова вновь было запрещено.

      Круг чтения Яроцкого

      Яроцкий в «Послесловии» к «Золотой Колыме» писал, что толчком к осуществлению замысла воспоминаний о пережитом стала для него в 1962 г. публикация повести А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича»[61]. Его привлек «…метод писателя – это нанизывание фактов и фактиков», который он использовал позже в «Золотой Колыме». Яроцкий отбирал материалы по тем же принципам, что Солженицын, прежде всего пытаясь выяснить: «Каков же был масштаб репрессий в тридцатые годы?»

      И. С. Исаев заметил, что повесть Солженицына «…была первой ласточкой, за которой так и не наступила весна».[62]

      В «Золотой Колыме» Яроцкий не упоминал о Шаламове, вероятно потому, что проза Шаламова еще не была издана на родине автора.

      Современного читателя может удивить совпадение круга чтения Яроцкого и Шаламова. Оно объясняется особым характером советской культуры: современники читали одни и те же книги, новые журнальные публикации становились достоянием читающих слоев общества. В среде образованных людей считалось дурным тоном не знать журнальных и книжных новинок.

      Сходство литературных интересов Яроцкого и Шаламова определялось тем, что они знали советскую литературу 1920-х гг. Шаламов принимал участие в литературной жизни Москвы тех лет[63] и встречался с одним из ее ведущих организаторов – главным редактором журнала «Красная новь», талантливым критиком и прозаиком А. К. Воронским[64]. В 1933 г. Шаламов присутствовал на «чистке», проходившей в Государственном издательстве художественной литературы 21 октября 1933 г.[65]

      Особое внимание Шаламова к А. К. Воронскому определялось его идеализированием ленинской партии и общей принадлежностью к троцкистской оппозиции. Шаламов воспринимал Воронского как профессионального революционера, старого большевика, настоящего марксиста и близкого соратника

60

Приложение к данному изданию.

61

Новый мир. 1962. № 11.

62

Исаев И. С. Арест. С. 7.

63

Шаламов В. Двадцатые годы: Заметки студента МГУ // Юность. 1957. № 12. С. 30.

64

Воронский Александр Константинович (1884–1937) – профессиональный революционер, участник большевистской революции 1917 г., редактор газеты «Рабочий край» в Иваново-Вознесенске, член коллегии Главполитпросвета; член ЦК РКП(б), сотрудник Госиздата, главный редактор журнала «Красная новь» (1921–1927), писатель, литературный критик, публицист. В январе 1929 г. арестован как участник троцкистской оппозиции, исключен из партии, сослан в Липецк, в ноябре 1929 г. освобожден, возвращен в Москву и восстановлен в РКП(б). Повторно арестован в апреле 1937 г., 13 августа 1937 г. расстрелян. Реабилитирован 3 марта 1957 г. Восстановлен в рядах Коммунистической партии и в Союзе советских писателей.

65

Динерштейн Е.А.А.К. Воронский: В поисках живой воды. М.: РОССПЭН, 2001. С. 297.