Неведомое зарубежье. Максим Удовиченко

окне замелькали пальмы. Небо было ясное и звездное, за окном светились огни аэропорта, в воздухе стояла ночная свежесть, из приоткрытого окна в лицо хлынула симфония экзотических ароматов.

      Вечер выдался тихий и безоблачный, в таинственном мерцании звёзд южного неба и в лёгком дуновении ветра, обдавшего Аристарха мягкой волной незнакомой экзотической свежести с едва уловимым оттенком моря, скрывалась какая-то великая и прекрасная тайна, необъяснимо притягивающая своей красотой и неизвестностью.

      – Вот она какая, чудо-арабская страна, – разглядывал Аристарх, мечтательно высунувшись из окна, вечернее звёздное небо.

      – Да и народ здесь приветливый, разбирающийся, сразу нашли человека, да не простого, «англоговорящего», смышленые парни, налету все понимают, – думал Аристарх, любуясь красивой арабской ночью и рассуждая о смышленых арабских парнях.

      Утомлённый перелётом и затяжными «языковыми» боями, Аристарх благополучно заснул на заднем сидение ретро-авто.

      Проснулся он от шума на улице, вокруг сновал арабский люд, всюду слышалась непонятная речь, за окном авто уже вовсю светило солнце. Он огляделся, араба-таксиста не было, часы в машине показывали 12:30, деньги в кармане присутствовали в полном объёме.

      – Где я? И где этот «смышлёный» араб-таксист? – издал вздох изумления Аристарх.

      Минутою позже, появился араб-таксист, он нёс две чашки чего-то, и судя по запаху, это было косре.

      – Bon jour, monsieur! Si ne voulez pas la petite tasse du cafe, j'ai рауё?[25] – произнёс он улыбаясь.

      «Опять эта непонятная хрень! Что трудно сказать по-человечески, «Здравствуйте! Кофе, пожалуйста!»? Ведь парень то смышлёный!» – подумал Аристарх, но улыбаясь сквозь сжатые зубы, выдавил из себя, – «Good morning! Thanks for coffee! Just by the way, where are we my dear fellow? Is that AI Bayoun?»[26].

      – Do you speak English? – ответил тот озадаченно.

      Ответ срубил наповал Аристарха, стакан косре выплеснулся из руки. Дальше последовало долгая и неповторимая матерщина.

      – Yes? Of cause, – произнёс обиженно-озадачено араб-таксист.

      Все сомнения Аристарх растаяли как утренний туман, сказка кончилась. «Сам с собой говорит, собака!», – пронеслось у Аристарха в голове.

      – Где мы, добрый человек? – спросил, уже не стесняясь своего русского, Аристарх.

      – Yes, – последовал ответ араба-таксиста, настолько осознанный и глубокомысленный, что у Аристарха от неожиданности свело челюсть.

      – Yes твою nepeYes, и бабушку твою арабскую nepeYes и дедушку твоего арабского престарелого туда же nepeYes и безусловно всех of cause, – произнёс вдохновенно Аристарх, осознав всю прелесть реальности и уже не спеша, абсолютно никуда.

      Такси неспешно начало движение.

      Он тыкал пальцем из окна авто в проходивших мимо арабов, здания и, как ему показалось, всю местность, обрисовав всё увиденное, Аристарх неистово заорал на ухо арабу-таксисту: «Аль-Баюн!?», в ответ араб-таксист с испугу долбанул что есть силы по тормозам и, произнёс что-то длинное, крайне заунывное и запутанное на арабском, окончив фразу весьма понятным для Аристарха и совершенно новым, в их длительной беседе, словом «No» и добавив незнакомое «Agadir».

      Из длинной речи араба-таксиста, особенно,

25

Добрый день месье! He хотите ли чашечку кофе? Я заплатил (Франц.)

26

Доброе утро! Спасибо за кофе! Так, про между прочем, а где мы, мой дорогой приятель? Это Аль-Баюн? (Англ.)