Эти бурные чувства. Хлоя Гонг

Для него это было обычным делом.

      Лауренс опять дотронулся до насекомого. Но на сей раз тут же отдернул палец.

      – Ага. Это интересно.

      – Что там? Что вам интересно?

      Лауренс, ничего не ответив, зашаркал к шкафу, окинул его взглядом, затем пробормотал что-то по-голландски. И, только взяв с полки красную зажигалку, сказал:

      – Я тебе покажу.

      Венедикт скорчил недовольную гримасу и молча взмахнул рукой.

      – Что это с ним? – беззвучно шевеля губами, произнес он.

      – Пусть развлекается, – так же беззвучно ответил Маршал.

      Лауренс приковылял обратно и, достав из ящика стола чашку петри, осторожно взял три дохлых насекомых и одного за другим положил жуков на ее дно.

      – Может, вам стоило бы надеть перчатки? – предложил Венедикт.

      – Тише, молодой человек. Вы не заметили, да?

      Венедикт снова поморщился, будто жевал лимон. Рома подавил невольную улыбку и предостерегающе сжал локоть кузена.

      – Не заметили чего? – спросил Роман, когда убедился, что Веня будет держать свое недовольство при себе.

      Лауренс, держа в руке чашку петри с тремя насекомыми, отошел от стола шагов на десять.

      – Идите сюда.

      Рома, Веня и Маршал последовали за ним и стали смотреть, как он высек пламя и поднес его к насекомому, лежащему в середине. Оно скукожилось.

      Но что это? Два жука, лежащие справа и слева, тоже загорелись, скукоживаясь и светясь. По мере того как насекомое в середине сгорало, все больше и больше сворачиваясь, то же самое происходило и с другими двумя.

      – Мощная у вас зажигалка, – заметил Маршал.

      Лоуренс погасил пламя. Затем, демонстрируя такую прыть, какой Рома еще никогда за ним не наблюдал, быстро подошел к столу, держа чашку петри над остальными насекомыми, которых на столешнице было не меньше двух десятков.

      – Дело не в зажигалке, мой мальчик.

      Он опять высек огонек. На сей раз, когда насекомое, к которому он поднес пламя, начало гореть и скукоживаться, то же самое стало происходить и с остальными насекомыми на столе – резко, сразу, так что Роме на секунду показалось, что они разом ожили.

      Веня отшатнулся. Маршал прижал руку ко рту.

      – Как такое возможно? – изумился Рома.

      – Главное здесь – это то, что они находятся близко друг от друга, – ответил Лауренс. – Даже после смерти поведение каждого из них определяется поведением других, находящихся рядом. Возможно, у них нет своей воли. Возможно, они действуют как единое целое – все такие насекомые, которые остаются живы.

      – Что это значит? – продолжал выпытывать Рома. – Это они виноваты в смерти тех семерых?

      – Возможно, но сказать наверняка нельзя. – Лауренс поставил чашку петри на стол и потер глаза. Похоже, он колебался, чего прежде Рома никогда за ним не замечал – и от этого ему стало не по себе. До сих пор старый ученый всегда прямо говорил, что думал, нисколько не заботясь о том, как это может прозвучать.

      – Давайте, выкладывайте, – сказал Веня.

      Лауренс