Вранье высшей пробы. Марина Серова

меньше. Теперь становилась понятной причина натянутых отношений между братьями.

      – Его самого. Ксения говорила Жене: «Пока Генка не отсидит, ничего не поймет». А тот сына выгораживал постоянно…

      – А как же с кражей вопрос замялся? – держала я нить разговора в своих руках.

      – Женька брату заплатил за все украденное, но Анатолий отказался забрать заявление, что в милиции написал. Как и мать, он считал, что Генке место в тюрьме. Весь сыр-бор из-за этого пошел… Отец помог Генке, а Толик сильно ругался. Из-за того, говорит, что ты полковник милиции, вся жизнь твоего сына наперекосяк пойдет.

      Как ни косноязычна была Евдокия Васильевна, смысл сказанного я уловила правильно: единственным защитником Генки-уголовника был его отец. Все остальные родственники от него отказались.

      – А сам Генка навещал бабушку?

      – После той кражи совсем перестал ходить. А Ксения все боялась… У Жени были ключи от ее квартиры, и она все думала: Генка возьмет тайком у отца ключи и обворует ее. Она и гулять-то перестала, в магазин, на почту бегом бегала. Потом, правда, трястись-то надоело, и Ксения затребовала у Женьки свои ключи. Только после этого успокоилась.

      – У Ксении Даниловны были сбережения?

      – Об этом, милая, она мне не говорила. Пенсия у нее хорошая была, да и квартиранты исправно платили…

      – Как давно она пускала квартирантов? – проявила я живой интерес.

      – Да их всего двое было. Сначала жил парень, года два назад. А как он институт закончил, взамен себя девчушку прислал. Та пожила немного, потом сказала, что денег родители больше не высылают, и ушла жить в общежитие.

      – А институт-то какой, помните?

      – Ой, – схватилась за щеку старушка, – говорила что-то Ксюша… В голове почему-то вертится «рога и копыта»…

      «Ветеринарный», – перевела я для себя, зная, что в народе этот институт кличут рогатно-копытным.

      Однако как много вокруг бедной Ксении Даниловны собралось любителей животных. Хотя, если бы не роковой ротвейлер, ничего особенного я бы в этом не усмотрела…

      – Ты, дочка, не могла бы мне за молоком сходить? – прервала мои размышления Евдокия Васильевна. – А то кошки мои есть хотят…

      Я согласилась, тем более что уже выяснила все необходимое. Благородно отвергнув смятую купюру, которую старушка пыталась сунуть мне в руку, уже у входа спросила:

      – Кто-нибудь еще был свидетелем того, как собака напала на вашу подругу, не знаете?

      – Как же, как же, – закивала старушка. – Сосед-пенсионер из пятой квартиры с пуделем гулял. Он даже лучше, чем я, все видел. Только его сейчас дома нет, он в столярке подрабатывает.

      Поблагодарив старушку, я отправилась в магазин за молоком. Но сначала решила на всякий случай позвонить в пятую квартиру. На мое счастье, сосед-пенсионер, хозяин пуделя, оказался дома. Придирчиво осмотрев мои документы, он откашлялся и впустил меня в прихожую.

      – Приболел я что-то, – сообщил дедок и встал, загородив проход в комнату, давая понять, что на все вопросы готов ответить прямо здесь.

      Честно говоря, от пенсионера я рассчитывала