Завтра было вчера, или Повесть о вечной любви. Александр Иванович Тапилин

осенние ботинки. Мама озабоченно продолжала:

      «Прихожу я с работы. Смотрю, мой сыночек, бедный, уставший, дремлет в кресле. Вот, думаю, бедняжка, как замотался. Разве ж так можно усердно заниматься? Пожалей себя».

      «Мама, который час?» – произнёс я словно во сне, и сам испугался своего писклявого и в тоже время хриплого голоса.

      «Ты, что хрипишь? Горло простудил? Этого ещё не хватало» – всполошилась мать.

      «Сколько времени, мама?» – повторил я свой вопрос умоляющим голосом.

      «Время…да восьмой уже. А если точно, то – она взглянула на настенные часы – почти семь пятнадцать».

      Вот это да!? Выходит, я не ошибся, время всё- таки остановилось. Здесь я почувствовал, что для логической связки опять чего- то не хватает. В мучительном напряжении я пытался поймать какую- то мысль, но она упорно ускользала от меня. И, вдруг, меня «осенило». Ну, конечно, как же я мог такое забыть!?

      Приподнявшись с кресла, я с каким- то холодеющим ужасом спросил у мамы:

      «Мама, ты не сильно промокла во время грозы и ливня?» (Насчёт ливня, это я специально добавил, посчитав, какая же может быть гроза без ливня).

      Мама недоумённо взглянула на меня, а потом подошла и испуганно пощупала мой лоб:

      «Мой милый мальчик, что с тобой? Какая гроза? Какой ливень? Не было этого. Весь день погода сухая простояла. Почти бабье лето. Видно приснилось тебе это всё, а, может, померещилось. От усталости и переутомления. Моему сыночку необходимо хорошенько отдохнуть». Мама ласково погладило меня по голове.

      В этот момент стыд прокрался в мою душу. Меня жалеют, успокаивают, а я сознательно подвёл своего товарища. Но этот стыд одновременно сопровождался, каким- то паническим ужасом, вызванным ожиданием чего- то необъяснимого.

      «Не хочу!!! – закричал я мысленно – Не надо…не надо…понимаете, не надо…оставьте меня в покое,..зачем ВЫ преследуете меня? Что я ВАМ сделал? Отвяжитесь,..отвяжитесь…» К кому я обращал свои мысленные вопли, я не знал и не понимал, но интуитивно чувствовал, что всё, происходящее со мной и с Игорем является единой цепочкой огромного магического круга, выбраться из которого довольно непросто. Если бы я был верующим человеком, я бы, конечно, начал молиться. Но не такое было моё воспитание, религия у нас находилась под негласным запретом. Естественно, что ни одной молитвы я толком не знал. Так, что-то слышал в фильмах про старую жизнь, да на уроках по специальным дисциплинам, что-то там такое говорили. Но это были всего лишь бессистемные отрывки. Поэтому никакой защиты от загадочных необъяснимых явлений в своём арсенале я не имел. Тем не менее, я сосредоточился и довольно взволнованно вслух произнёс:

      «Мама, я должен срочно ехать к Игорю и спасать его». Заключительные два слова я произнёс машинально, а зря.

      «То есть, как спасать – вздрогнула и побледнела мама – от кого?»

      Теперь я вынужден был оправдываться:

      «Мама, я пошутил. Не спасать, конечно, но всё равно я срочно должен быть, я просто обязан быть у него».

      «Зачем?» –