Русская поэзия в 1913 году. Олег Лекманов

счастье не в царской порфире.

      По смерти хочу единенья:

      Чтоб мирно в гробнице лежали,

      Гармонии жизни внимали

      Пылинки телесного тленья.

(«Моей мадонне (Н. М-ной)»)

      Противны мне рожи коллег,

      Цинизма, курения я не терплю:

      Их юмор – болезненный смех –

      Их вовсе острот не люблю.

(«Конторщица»)

      Хочу тебя одну безумно я любить,

      И в поцелуях телеграф забыть.

(«Хочу (П. С. К-вой)»)

      По-своему любопытный образчик непреднамеренного синтеза разнообразных жанровых, стилистических и временных элементов в одном тексте являет собой «драма (в стихах) в трех действиях» П. Н. Касперовича «Самосуд крестьян, или Казнь атамана разбойников». Здесь некоторый «атаман Пугач», зашедший подкрепиться в сельский трактир, выражает свое желание следующим образом:

      Я шайки атаман!!

      Но мирным хочу быть,

      Пришел к вам в ресторан,

      Чтобы выпить, закусить.

      Затем один из его сподвижников ни с того ни с сего, подобно оперному герою, запевает «тенором, жестикулируя рукой в сторону публики»:

      Днем вчера я сидел здесь,

      Михей, мальчик, объяснил,

      У хозяйки деньги есть,

      Хозяин много накопил.

      А еще ниже злодейски убитая этим сподвижником со товарищи жена трактирщика внезапно для зрителя оживает и разражается коротким, но энергичным монологом, обращенным к мужу.

      В это время труп Гаши зашевелился, и Брылов с радостью бросился поднимать жену, которая, сильно дыша, открыла глаза, увидела мужа, с радостью вскрикнула:

      Ты здесь! Ты здесь!..

      Побудь со мной!

      Тебя ждала я, милый мой!

      Падает в обморок. (Занавес).

      В финале драмы, как и было обещано в ее заглавии, «атамана Пугача» ждет лютая казнь:

      Показалась кровь. Атаман не выдержал боли, согнулся в дугу и схватился руками за привязанную ногу, взобрался на сук и стал грызть веревку.

      Завершая это несколько затянувшееся отступление, отметим еще удивительное самоограничение отечественных графоманов 1913 года при использовании ими стихотворных размеров. Различные варианты трехсложников встречаются у авторов-любителей лишь изредка, в виде исключения, преобладают же четырехстопный хорей и четырехстопный ямб.

      Может быть, степень разнообразия употребляемых размеров и позволит со временем объективно отделить настоящих поэтов от дилетантов.

      Модернизм и массовая поэзия

      Эта тема до сих пор почти не привлекала внимания исследователей. Кажется, лишь М. Л. Гаспаров бегло наметил ее общие контуры: «Модернизм никоим образом не исчерпывает русскую поэзию начала века. Стихи модернистов количественно составляли ничтожно малую часть, экзотический уголок тогдашней нашей словесности. Массовая печать заполнялась массовой поэзией, целиком производившейся по гражданским образцам 1870-х годов и лирическим образцам 1880-х годов. Модернисты намеренно поддерживали этот выигрышный для них контраст, они не только боролись за читателя, но и отгораживались от читателя (настолько, насколько позволяла необходимость все