Облака по небу проплывали…. Ульвия Мустафина

лежишь, придавленная этой огромной серой массой,

      безмолвная, беззащитная, бессильная…

      У меня сложное отношение к осени. Я люблю ее. Я ее ненавижу.

      Сегодня она улыбается, а завтра кричит от боли, и я вместе с ней.

      Тяжело. Вы знаете, что такое осень? Это болезненный переходный период.

      Это конец. Это начало.

      Каждый год она умирает, и я вместе с ней, часть меня.

      Сырой рассвет – это когда жизнь уходит,

      а остается серая безжизненная пыль. Серое небо, серые дома,

      серые улицы, серый асфальт, серые лица и взгляд тоже серый.

      Сырой рассвет – это когда сырость там, в глубине,

      постепенно скапливается в вязкое озерцо с черной неподвижной водой.

      Холодно. Тихо. И хронически не хватает солнца, чтобы выпарить из себя

      всю эту накопившуюся сырость, эту тяжелую свинцовую грусть.

      Но солнца нет. Который день идет монотонный тоскливый дождь.

      Сырой рассвет – это когда надежда на горизонте тоненькой бледной полосой.

      Ее почти не видно, но она есть. Она пробьется. Надо только потерпеть.

      Терпение. Это слово как неприятный звук, гвоздем по стеклу, как оскомина.

      Не говорите мне, что надо потерпеть. Я отравилась терпением.

      Сырой рассвет – это когда, не выглядывая в окно, ты бессмысленно уставишься в какую-либо точку и повторяешь: «Пустота… пустота… пустота».

Ноябрь 2005

      Я вчера разбилась о стекло,

      Попыталась вылететь на волю…

      И теперь по каменному полу

      ускользает зимнее тепло.

      Я разбила хрупкое стекло,

      И вокруг меня его осколки…

      Только мне так тягостно и горько

      опираться на одно крыло.

      Я смотрю на небо, отвести

      взгляд от светлой полосы

      мне не хватает силы…

      Но темнеет день необратимо,

      Остываем в каменном плену.

Ноябрь 2005

      Смотрю на мир сквозь синее стекло,

      на мир, покрытый снегом, тишиною.

      Смотрю на мир, и где-то надо мною

      воронья стая кружит и, ничем

      не потревожив сон невинного младенца,

      куда-то улетает. Сотни серых стен,

      за ними жизнь, наполненная

      старостью и детством,

      спокойно спит, не ожидая скорых перемен.

Январь 2006

      Все четыре стоптаны стороны,

      А над старой могилою вороны.

      В чем душа только темная держится,

      А они все смеются да тешатся.

      Скоро крест уж с землею сравняется,

      А они все над ним потешаются.

      Да с бессовестных требовать нечего,

      Своенравные, вольные, вечные.

      Служат песней они надмогильною,

      Чью-то душу тревожат бессильную,

      Чью-то жизнь, и пожить не успевшую,

      прикрывает земля отсыревшая,

      И никто не зайдет в эту сторону,

      где беснуются черные вороны.

Февраль 2006

      Боль