Не боги. Макс Игнатов

еще минутку, – Ялынский нажал интерком. – Дмитрий Витальевич, ты на месте?

      – На месте! – в интеркоме прогудел густой бас. На заднем плане играл «Space».

      – Мы сейчас к тебе спустимся с нашим новым, очень важным пациентом. Все объясню позже, жди.

      – Все понял, уже жду, – пророкотал бас и отключился.

      – Пойдемте, – Семен Андреевич улыбнулся и протянул руку к двери.

      Дмитрий Витальевич оказался здоровенным брюнетом. На его бейджике была написана фамилия «Бойко». Покосившись на Ялынского, он что-то углядел у того в глазах. Сложить увиденное и ранее услышанное, и понять, что Горбунов – не обычный больной, было делом пары секунд.

      – Милости просим в нашу обитель, – пробасил Бойко, подобравшись. – Что требуется от меня?

      – На Артема Григорьевича распространяются все привилегии пациента ВИП, – заважничал Ялынский. – Но лежать он будет в 222-ой палате, так он сам захотел. Поэтому надо обеспечить его всем необходимым, показать основные помещения центра и проводить до места, так сказать, лечения.

      Бойко снова покосился на главврача. Артему показалось это забавным, но он не подал вида.

      – Все понял, – пророкотал завотделением.

      Через двадцать минут Артем, экипированный в пижаму и тапочки, стоял перед дверью с номером 222. «Ну, дай Бог!», – подумал он, толкнул дверь и вошел.

      Глава 8

      – Доброго здоровьичка! – Артем медленно вошел в палату и огляделся.

      Ему почему-то казалось, что места будет меньше. Но нет: палата была очень просторная, а два окна обеспечивали прекрасное дневное освещение. У стен стояли четыре кровати, лишь одна из которых была строго застелена («Моя», – догадался Артем), у каждой – тумбочка, посредине комнаты стояли стол со стульями. За столом сидели двое и резались в домино. Один помоложе, лысый, примерно одного возраста с Артемом; другой – явно постарше.

      – И тебе не хворать, – ответил тот, который помоложе, лишь мельком глянув на вошедшего. – Ща, минуту… Все, рыба, Соломоныч, считаем!

      – Да что тут считать, Васенька, – вздохнул «который постарше» и бросил кости на стол.

      – Вот так всегда, – уже обращаясь к Артему, сказал лысый. – Сначала хорохорится, а потом – э-эх! Василий, – он медленно встал и протянул руку.

      – Артем.

      – А это господин Либерман, собственной персоной, люби и жалуй.

      Артема несколько покоробило такое «тыканье» со стороны Василия, и, похоже, Либерман это почувствовал. Пожав руку Артему, он сказал:

      – Меня зовут Лев Соломонович. Вы не обращайте внимания на этого оглашенного, он всем тыкает – знакомым и незнакомым, так уж воспитан. Но человек хороший, поверьте.

      – Да, тыкаю, – с гонором воскликнул Вася, – и мне не стыдно. Вот президент бы сейчас зашел – я бы и с ним на «ты» поговорил, плевал я на эти условности! А здесь мы вообще равны как в бане, обычные сопалатники. Кстати, ты в доминго играешь?

      – Во что? – не понял Артем.

      – В домино, Артем… как по отчеству? – спросил Лев Соломонович.

      – Григорьевич.