В огороде бузина. Лора Вульф

ужрались вы по-взрослому, – сделал вывод Борщ. – Завтра в девять ко мне, а не придете, под конвоем приведу», – сказал полицейский и отключился.

      Отключилась и Римма Васильевна практически во всех смыслах. Наступившая ночь, как и предыдущая, не задалась. Римма Васильевна металась как в бреду. Ей мерещилась окровавленная золовка с вылезающими из орбит глазами и раскуроченной головой.

      Ближе к рассвету, напившись успокоительного, Римма Васильевна ненадолго заснула. В половине девятого они с Ромой замкнули дом и горестно побрели на опорный пункт.

      На улице грело солнышко уже совсем по- весеннему. На лавочке через дорогу прожаривала свои кости баба Вера. Старушка долгожительница, очевидно, имела план не просто разорить пенсионный фонд, а, скорее всего, его полностью уничтожить. Сотрудники СОБЕСа, так называла бабуля эту организацию, предвидя крах своей системы из-за упрямо не желающей самоустраняться старушки, скорее всего уже вынашивали план по тотальной ликвидации долгожительницы.

      Проходя мимо соседки, Римма Васильевна вежливо поздоровалась: «Баба Вера, здравствуй!».

      Старушка приподняла восковое лицо, будто обтянутое пергаментом, с умными, полностью выцветшими, когда-то голубыми глазами.

       «Римка, говорят ты Надьку убила? – очень живо и с интересом, скорее утвердительно, чем вопросительно изрекла она. – Правильно сделала, эта стерва давно напрашивалась», – добавили бабуля-моль и затряслась от смеха всем своим маленьким, иссушенным тельцем, промокая слезы узловатыми, плохо слушающимися пальцами.

      У Риммы Васильевны просто подкосились ноги.

      Около участка было пустынно, вся местная публика как-то не стремилась по собственной воле проводить свой досуг вблизи с очагом правоохранения. В единственном на все небольшое здание кабинете за столом, заваленным ворохом бумаг, сидел встревоженный Витя Борщ.

       «Ты понимаешь, что это? – он тряс перед носом Риммы Васильевны листом бумаги. – Это срок! И немалый!»

       «Так набрехала Надька, я на нее случайно упала с Колей, она говорит, сними Колю, да сними, – Римма Васильевна стояла с открытым ртом, глубоко и часто дыша.

      – Я к Николаю со всем уважением, – начал мямлить Ромик невпопад.

      – Да подожди ты! – Римма Васильевна махнула рукой в его сторону, подойдя ближе к участковому. – Я его с гвоздика сняла, значит, пыль протерла, пыли много на лице его было, – она обеими руками показала, как стирала пыль с портрета.

      – Николай – мужчина достойный, – опять встрял донельзя испуганный Ромик.

      – Да уймись ты, – оттолкнула его Римма Васильевна. – Совершенно случайно упала я вместе с Колей на Надьку, Раиска свидетель и Кристинка сказала, что урон здоровью минимальный.

       «Пыль протерла на лице? – Борщ уже с сомнением посмотрел на женщину, немного отпрянул от нее и как-то вжался в кресло. – А удушение? – тоже из-за пыли? – участковый покраснел как помидор. – Какие еще свидетели?»– Борщ уже вышел из себя и теперь