Когда придёт Зазирка. Михаил Заскалько

нас, постоял вполоборота, наблюдая за нами, затем, отшвырнув окурок, тоже покатил снежный ком.

      – Он отделиться решил?

      – Не знаю, – Дима пожал плечами, смахнув обильный пот со лба.

      – Нужник творит, – сказал Юрик.

      Мы переглянулись с Димой, прыснули и, смутившись, отвернулись друг от друга.

      Работалось легко, с каким-то детским удовольствием. Неопределённость, неизвестность на время отступили на дальний план: мы оживлённо катали огромные снежные мячи, дурачились как малолетки во дворе при лепке снеговика или крепости. Довольно скоро – сами поразились! – мы с Димой «построили» весьма приличный домик с двухскатной крышей, арочными оконцами на все четыре стороны и дверным проёмом. Дима так увлёкся, что дополнительно возвёл перед домиком круглый стол и три, скобками, скамьи.

      – Чукча, однако, нравится чум, – пошутил Дима, когда мы закончили «стройку». Он был странно возбуждён, раскраснелся, лицо блестело от пота, тяжело дышал. – Кайфовое ощущение!

      – Да, согласилась я. – Сейчас бы в ванну.

      – И пивка, – мечтательно протянул Дима, судорожно сглотнув. – Юрик, а вам чего хочется?

      Юрик, пока мы трудились, сидел на спине Зебрика, кутался в полотенце и, похоже, о чём-то размышлял. Может, бедняга, уже пожалел о своём опрометчивом поступке.

      Рядом с Зебриком мы сложили тороки. На них я положила удода, закутав в свою кофточку. Он по-прежнему находился в летаргии. Проход никак не отразился на нём.

      – Кисельку клюквенного, – внезапно сказал Юрик, когда мы уже перестали ждать от него ответа.

      – Не знаю как вы, а я здорово проголодался. Может, перекусим, а, Варь?

      – Давай.

      Вадик был скрыт стеной возведённого нужника, и лишь дымок говорил, что у него очередной перекур. Мы с Димой в четыре руки накрывали стол. У каждого в тороке оказалось несколько газет «Сельская новь»– из них мы соорудили скатерть. На неё выложили все наши запасы. Баба Нюра каждому положила по кирпичику хлеба и по батону, отдельно в пакетах огурцы – свежие и малосольные, – в стеклянных баночках яйца (на крышках прилеплены бумажки: «Свежие»). Ещё баночки с вареньем и квашеной капустой. В холщёвых мешочках картошка. Пачка соли, пачка сахара-рафинада, пачка чая в пакетиках, стакана по два крупы – рис, греча, горох, перловка, пшено. Пожалуй, при разумном уничтожении, этих продуктов хватит нам на неделю. Плюс лоскуток скатерти – самобранки. С голоду, точно, не умрём. Тревожило другое: погода. Сейчас чудная, а через час? через три? завтра? послезавтра? А ночами? Тёплой одежды – если не считать свитеров – не взяли, дров в обозримом пространстве не намечается. Сколько мы продержимся без огня?

      – О чём задумалась, душа моя? – окликнул Юрик. Дима перенёс Зебрика вместе с ним поближе к столу.

      – Дровишек бы. Без огня пропадём…

      – Да-а, – приуныл Дима. – Костёрчик… Ночью дубака будем давать.

      – Сейчас перекусим и пройдёмся по округе. Может, найдём что. Кусты какие-нибудь. Росло же здесь что-либо до снега.

      Юрик внимательно смотрел в небо. Мы тоже вскинули головы. Ничего