Жизнь и страх в «Крестах» и льдах (и кое-что ещё). Исаак Борисович Гилютин

я выхожу на свою работу, теперь уже в облике настоящего инженера, и в первый же день решаюсь зайти в отдел кадров, поговорить за Эдика. Напомню, что на дворе 1962 год, контора, в которой мне предстоит трудиться, скорее всего, до конца жизни (так обычно происходило с людьми моей профессии в то время в СССР), относится к военно-промышленному комплексу, а полное имя Эдика Эдуард Лазаревич Аронов. Меня это, конечно, смущает, но, если вы помните, я уже давно пользуюсь своим правилом: как бы абсурдно ни выглядел мой поступок, я всё равно должен его совершить, чтобы потом не пришлось жалеть, что я даже не попытался это сделать. Итак, я излагаю суть дела начальнику отдела кадров, который, без сомнения, имеет определённые указания и от первого отдела (где сидят местные агенты КГБ), и от партийных органов различных рангов об ограничениях на национальный состав сотрудников фирмы. Тем не менее, миссия моя оказалась вполне успешной: начальник, узнав, что у Эдика есть открепительный талон от министерства (иначе это было бы серьёзным нарушением правила приёма на работу молодых специалистов, на которое он точно бы не пошёл), признался, что при распределении они не смогли заполнить все свои вакансии и потому готов его принять на работу. Уже на следующий день Эдик был принят на работу в качестве инженера, но не в институт, где, казалось бы, с его способностями самое ему место, а в цех № 57 нашего опытного завода. Но всё равно это была победа.

      О том, как Эдик трудился в этом цехе, на заводе ходили анекдоты далеко за пределами цеха, доходящие даже до меня, а ведь я на заводе не работал.

      После того, как Эдик получал очередное задание от начальника цеха, он проводил день или два в раздумье, затем возвращался к нему со своими предложениями, как улучшить технологический процесс, чтобы увеличить выпуск продукции при одновременном сокращении времени для её изготовления. Это повторялось каждый раз и, наконец, после целого месяца, который начальник цеха терпеливо переносил Эдикину, так называемую, работу, вынужден был ему наедине объяснить, что он совсем не заинтересован в увеличении выпускаемой продукции, потому что уже на следующий месяц ему повысят нормы выпуска, а фонд заработной платы при этом оставят без изменения. Терпение начальника цеха окончательно иссякло, когда Эдик не внял его объяснениям и продолжал свою работу в том же духе. Тогда начальник приказал ему весь рабочий день вообще не думать о производственных проблемах; вместо этого он разрешил ему сидеть тихо в укромном углу цеха за чтением любой книги и более ни с какими рационализаторскими предложениями к нему не обращаться.

      Но надо знать Эдика и его характер! С одной стороны, он, конечно, наслаждался создавшейся ситуацией – свободным чтением научной литературы – но, с другой стороны, не мог же он сидеть целый день на одном месте, – надо же было и ему размять затёкшие от длительного сидения свои ноги. Тогда он прохаживался вдоль цеха, наблюдая за техниками, а особенно за теми, кто занимался сборкой уникальных приборов. И всё повторилось, как и прежде: он опять отправлялся к начальнику цеха (будто и не было прежней