Муха. Иоланта Ариковна Сержантова

одиночество. Такое густое, зримое, что просто захотелось взвыть от сострадания. Мне ни за что не пришло бы в голову назвать её счастливой, и я вижу в том следствие давешнего случая «невинного», бессовестного обмана… Нельзя так с теми, кто не в состоянии тебе ответить, да и ни с кем так нельзя. Подло это, как не крути.

      Будто бы…

      Природа будто бы образумилась. Первым сдался снег, стаяв мыльной пеной. Глядя на это, растрогались субтильные, бледные до небесной синевы сосульки, и, чтобы скрыть заплаканные глаза, убежали куда-то пудрить носы.

      Я шёл к пруду по упругому ковру листвы, и поражаясь вкусу, с которым подобран его оттенок влажной дублёной кожи, улыбался, предвкушая встречу с моими подопечными. Покатая кромка горсти водоёма едва согрелась, как ледяная корка съёжилась, обнажив мякоть воды. К ней и устремились мои рыбы. Я знал ещё с их пращуров, сыпал горсть земли на их могилы… А у кого потянулась бы рука к сковородке, чтобы забросить туда того, о ком заботился чуть ли не с икринки? Помогал познавать мир, гнал прочь прожорливых водяных ужей, привечал миролюбивых двоюродных, – наземных, чтобы играли, купались, дружили с весны до осени. С наступлением холодов потчевал обильно, а после приминал одеяло тины, укутывая хвост, проверял, достаточно ли весома фланель, из которой пошита пижама11?

      Рыбы казали свои носы сквозь нешироко и ненадолго приоткрытую дверь льда. Они не просили покушать, но наперебой рассказывали свои цветные сны, просили потрогать промежду глаз, проверить, нет ли температуры, радовались искренне, но немного осовело12. Прилизанные чубы плавников, погружённость в себя и неопределённость во взгляде делала их похожими на первоклашек.

      – Ребята! Кто зимует впервые – держитесь подле старших. Средние – рядом с родителями. Всё будет хорошо, не волнуйтесь! Жду всех весной!

      Пока я разглагольствовал с рыбами, где-то на юго-западе обзора13 заметил, нет – почувствовал, как промелькнуло нечто. Не образ, но ощущение смазанного дрогнувшей рукой снимка.

      – Ну! – Грозно говорю я. – И кто это тут у нас ходит, без спросу!? Мышь?!! Выходи сейчас же!

      Под пнём, что удобно развалясь лежал на берегу пруда, что-то зашуршало. Я наклонился, но ничего не увидел. Шорох повторился, и вскоре затих.

      – Хватит прихорашиваться, иди-ка я на тебя полюбуюсь! Чего это ты так стыдлива?! Шкодить не стесняешься.

      Словно в ответ на мои увещевания14, на тропинку, свесив голову, вышла землеройка15.

      – Виниться вышла? – Изумился я. Землеройка кротко и шумно вздохнула.

      – Марш под ёлку! Там синицы кое-что обронили. – Пожалел малышку я, и подбодрил, – Не тушуйся, держись к нам ближе!

      Обрадованная, она вприпрыжку добралась до просыпанного птицами угощения, и с видимым аппетитом принялась подбирать.

      «Как же хорошо, что синицы такие неряхи! – Подумалось мне. – И осень не окажется единственной и последней для этой длинноносой крохи»16.

      Природа

11

засыпая, в зиму, рыбы окутываются плотной оболочкой белой слизи, похожую на застиранную фланель

12

сонный

13

область, которую может охватить взгляд

14

нарекание

15

самый маленький хищник, насекомоядное, истребляет личинок вредителей, рыхлит почву

16

продолжительность жизни землероек всего полтора года, самки живут на месяц дольше, чем самцы