Погружение. Георгий Валентинович Жихарев

нарыв растущий выпускать. Вот я и начинаю чепуху нести, но не просто так, конечно, а словно прутиком человека щекочу, вызываю на реакцию ответную. Мысли страшны только пока они в голове носятся со своей несусветной скоростью, а как в слова начинают облекаться, то самое страшное уже позади. Словом, конечно, можно покалечить, но, как правило, все еще можно исправить в разговоре.

      Он перевел дух. Вот такой сосед поселился в нашем купе.

      – Слушай, а ты всегда начинаешь знакомство с глубокого, лично прочувстванного замечания?

      – Никогда об этом не думал. А с чего обычно начинают знакомиться?

      – Ну там – куда едете?

      – Так мы с тобой в одно и то же место едем.

      – Ну хорошо, постой, тогда – с какой целью?

      Он помолчал, сдерживая улыбку. Мне и самому захотелось рассмеяться.

      – Догадался уже, какой ответ просто невозможно не вставить в этом месте?

      – Как у Пушкина «читатель ждет уж рифмы розы, так вот лови ее скорей» – да, знаешь, меня вырастили таможенники и работники паспортного контроля; я отстал от туристической группы, забыв о цели своей поездки, и прибился к их палаточному лагерю в аэропорту. Они ведь так и живут где-то на подземном этаже терминала, да?

      Он хорошо рассмеялся – не громко, и не долго, но искренне, без ужимок, слегка покачивая головой. Никогда бы даже предположить не мог, что буду конструировать трудовую шутку уже на пятой минуте купейного знакомства. А ведь мы еще даже бутылку не раскупорили.

      – Пушкин, надо же… По виду, я бы ни за что тебя не записал в любителей классики.

      – Да какой же он классик? Он наоборот – анти-классик. Я думаю, он себя специально вывел в Египетских Ночах, при этом он – одновременно и Чарский, и заезжий шарлатан, но, конечно, шарлатана в нем больше. Мне кажется, он просто говорил стихами, как мы говорим на иностранном языке, когда ситуация требовала этого или благоволила. Просто так, не боясь быть безыскусным, да про самые обыденные дела, но при этом и как-то так не замыленно… Нет, положительно, пусть мне это только что пришло в голову, – я утверждаю, что Пушкин был наш первый русский рэпер, не иначе. Низвергатель основ.

      Он снова рассмеялся, но с хитринкой в глазах. Вызов принят – говорил его взгляд.