Каша экзистенц. Заполняя пустоту. Э.Д.

так, что полон решимости, он рассказывал о намерениях знакомиться на улицах, на сайтах знакомств, в институте или общежитии. Но сегодня, был как раз тот случай, когда решимость его покинула.

      – Пф, я оставил попытки. Буду один, вот так! Посвящу себя учебе. Общаться буду на анонимных чатах.

      – Будешь притворяться маленькой девочкой и ловить педофилов?

      – А почему бы и нет?

      – Я так и вижу, что во время встречи с каким-нибудь извращенцем, ты упадешь ему в ноги и будешь умолять его не бросать тебя. Подожди, я сейчас приду.

      В каждой шутке есть доля шутки. И пока Агата ушла в туалет, Борис направил свой взгляд в зал и стал вспоминать потрясения прошлого года. Даже сейчас, когда жизнь наладилась, а приливы отчаяния отступили, он не мог отделаться от множества вопросов, тем более, от болезненных воспоминаний. Может поэтому он так нуждался в Агате, они всегда находили, о чем поговорить, не упоминая тот мрачный период. Официантка принесла кофе, он благодарит эту девушку, вяло улыбается. Его мысли словно болото, затягивают, отстраняют от мира. И вот, его взгляд ложится на вазочку с тростниковым сахаром, затем тонет в кофейном болотце, вяло гуляет по контуру бумажных салфеток.

      – Вот и я. Слушай, тут обнаружилось, что на их полках с этой второсорщиной есть и нормальные вещи, – она кладет на стол книгу в мягкой обложке. – Может? Ну ты понимаешь.

      – Может умыкнуть? Года три назад, ты бы и не сомневалась.

      – Это да. Возраст берет свое, теперь я взрослая женщина, – шутливо говорит Агата.

      – Оставь это мне, незаметно уберу ее в рюкзак, когда будем уходить.

      – Ты серьезно?

      – Насколько я знаю, эти полки здесь для буккроссинга, но все равно, лучше делать все незаметно.

      – Ты чего? Что-то случилось?

      Она немного опасалась его перемен настроения, конечно, в любом виде она найдет к нему подход. И вопрос был задан скорее из любопытства, нежели с действительной надеждой на ответ. Борис, не желая говорить о настоящей причине своего недовольства, нашел в зале жертву, на которую можно сослаться.

      – Да придурок тот раздражает. Я и сам люблю в кофейнях посидеть, почитать или еще что, но не понимаю самодовольства тех, кто воображает себя очень творческим, «не такими как все».

      Они меня заметили, придется уходить. С другой стороны их беседа сейчас меня мало заботит, да и вас, я думаю тоже. Каждый раз они говорят о знакомых, книгах, событиях, насущных проблемах, пока в итоге вообще не уйдут в дебри воображения. Это обычные люди, сидящие за столиком, ничем не отличающимся от десятка таких же. Два друга, болтающие о пустяках, пьющие кофе. И ты и я, – мы отрицаем время, договорились? Хотя бы пока говорим. Мы ведь говорим, верно? Ты даже не догадываешься. Отключись, возьми в руки отпечатки слов, фотографии символов. Здесь нет имен, нет мест, нет событий, – только видимость, схема, воронка.

      ***

      Десятки кирпичных комодов с людьми, меж ними землистые улочки, роща фонарных столбов