Падение империи. Тигрис Рафаэль

Кастрированные до полового созревания, они утрачивали способность не только к зачатию, но и к совокуплению, навсегда теряя присущий для мужчины облик, превращаясь в толстых, неповоротливых существ с гладкой кожей и тонким голоском.

      Мустафа ведал женской половиной дворца – гаремом. Никто из мужчин не имел права заходить туда. Мустафа бдительно охранял от любых посягательств многочисленных жён и наложниц Мурада. Он лично отвечал за благосостояние и сохранность каждой из них, за что пользовался неограниченной благосклонностью своего повелителя. Ключи от тяжёлых засовов гарема он всегда держал при себе, не доверяя их никому. Должность главного евнуха при дворе Мурада Второго была приравнена к рангу великого визиря, и потому, когда Мустафа зашёл в кёшк, то уселся напротив Халала, тем самым показывая своё иерархическое равенство.

      – Вот, посмотри, Мустафа, какое сокровище привёз Селим в подарок его величеству, – представил суть дела великий визирь.

      Главный евнух посмотрел на Ребекку взглядом человека, который приценивается к товару перед покупкой.

      – Как тебя зовут? – обратился он к ней.

      – Меня зовут Гёзал, – ответила девушка с тяжёлым вздохом.

      – Это имя тебе дал Селим. А как звали тебя раньше?

      – Я еврейка, а имя моё Ребекка,– с гордостью ответила девушка.

      – Ты будешь первой иудейкой в нашем гареме, – заметил главный евнух, оставшийся довольным красивым голосом Ребекки, да к тому же говорящей на арабском,– эта наложница вполне достойна, чтоб предстать перед высочайшим взглядом, однако я должен удостовериться в её непорочности перед тем, как предложить её тело султану, – обратился он уже к Халалу.

      Сказав это, Мустафа распорядился отвести девушку к евнуху-экиму с целью её осмотра. Слуга увёл Ребекку, а дворцовый повар стал подавать в кёшк трапезу. За несколько минут слуги разложили аппетитные блюда: великолепную долму из красного перца, завёрнутого в виноградные листья, холодные бараньи мозги, баклажаны, начинённые тёртыми орехами и пряным сыром, мясо ягнёнка, прожаренное в тонире. Визирь и главный евнух приступили к еде, не обращая внимания на стоящего в стороне Селима. Всё это они запивали кислым айраном, неустанно чавкая и фыркая от удовольствия, после чего перешли к сладостям. В это время к ним подошёл евнух-эким. Халал и Мустафа вопросительно взглянули на него, тот утвердительно кивнул головой и сказал:

      – Она не тронута, мой господин, тело её великолепно и без малейших изъянов.

      – А где же сама наложница? – поинтересовался Халал у экима.

      – Она лишилась чувств, мой господин, но скоро придёт в себя, – успокоил его эким, цинично улыбаясь.

      Селим, который стоял всё это время молча, вопросительно взглянул на Халала.

      – Пожалуй, мы покажем твой подарок султану, – вынес решение везирь, – ступай, как только его величество вернётся в столицу, возможно, пожелает увидеть тебя.

      Селим вздохнул облегчённо. Сказанное Халалом означало, что ему прощается его неудача,