Бог в поисках человека. Венделин Кнох

некоего обобщающего взгляда, который подготавливает переход к дальнейшему. Божественное откровение, взятое в качестве конкретно-исторического события спасения, подчеркивает, далее, необходимость уделять особое внимание тем средствам, через которые оно сегодня приходит к верующим, уча и наставляя, – а именно, Священному Писанию и Преданию Церкви.

      {23} I. Христианское понимание откровения

      1. Общие основоположения и учительские задачи

      а) Божественное откровение как самораскрытие Троицы. Становление понятия откровения в Новое время с точки зрения истории догмы

      aа) Путь к I Ватиканскому Собору: исторический и теологический фон

      За крахом политической реставрации в середине XIX в. последовало укрепление системы интеллектуального либерализма. Оно сопровождалось «рационализмом радикально понятого Просвещения»[19], который вкупе с натурализмом вскоре приобрел влияние во всей Европе. Эти идейные течения, имевшие ярко выраженный антицерковный характер, «признавали значимыми только царство чистого разума или природы»[20]. Поэтому Церковь должна была официально заявить о своей позиции и недвусмысленно защитить присущую экономии спасения и спасительному откровению Бога сверхъестественную природу и характер свободного (не заслуженного человеком) дара[21]. Эта тактика защиты была пригодна не только в борьбе с рационализмом, то есть идеей автономного разума «как господствующего методологического принципа всех духовных свершений»[22], но и против атеизма, сформулированного в качестве фундаментальной оппозиции откровению, вере и Церкви.

      I Ватиканский Собор принял этот вызов. Поэтому он не просто перечисляет современные ему заблуждения, но к тому же явным образом затрагивает лишь те истины веры, которые отвергаются в названных заблуждениях. Таким образом, Собор намеренно отказывается от выработки какого-либо всеобъемлющего вероучения. – Далее, следует обратить внимание на развитие современной теологии[23]. Импульс, идущий от католической Тюбингенской школы, сформировавшейся в своем богословском облике под влиянием заново открытого святоотеческого богословия и тесно связанной с именами Иоганна Себастьяна фон Дрея и Иоганна Адама Мёлера, {24} будет, правда, подхвачен так называемой «римской школой», представленной такими богословами, как Дж. Перроне, К. Пассальей, К. Шрадером и Й.Б. Францелином. Но для этих теологов показательна подчеркнутая приверженность томистскому кругу идей и схоластическим понятиям. Поэтому не стоит удивляться, что и тексты I Ватиканского Собора, в значительной мере подготовленные именно названными богословами, тоже отмечены этим духом. Но было бы несправедливым истолковывать I Ватиканский Собор исключительно в терминах позднейшей неосхоластики[24]. Что касается высказываний Собора об откровении, считается

19

Schmitz, Offenbarung in Wort und Tat 43.

20

Schmitz, Christentum als Offenbarungsreligion 19.

21

См., например, DH 3015, 3028.

22

Schmitz, Offenbarung in Wort und Tat 43.

23

Ср. L. Scheffczyk, Theologie im Aufbruch und Widerstreit. Bremen 1965.

24

Об этом см. L. Scheffczyk, Der neuscholastische Traktat «De revelatione divina», die Dogmatische Konstitution «Dei Vetbum» und die Lehre des hl. Thomas. In: L. Elders (Hg.), La doctrine de la révélation divine de saint Thomas d’Aquin (Studi Tomistici 37). Vatikanstadt 1990, 12–26, здесь 15: «Нельзя сказать, что Собор перенял неосхоластическую теологию как таковую; однако он перенял присущие ей основоположения, о которых теологи всегда говорили, что в них речь идет о «непреходящем учении Церкви».