Белый олень. Часть 3. Одинокий волк под луной. Николай Александрович Юрконенко

и бояться смотреть людям в глаза? – медленно и угрюмо уточнил Сергей.

      – Да знаешь, народец-то всякое болтает… – неопределенно покрутил пальцами левой руки Кожухов. – Все твои женщины почему-то погибают: первая невеста сорвалась со скалы, а позже террористы напали на твой самолет и застрелили при этом вторую невесту… А до этого, они убили твоего бывшего командира самолета Кедрова и твоего же бывшего второго пилота Коробова. А потом и жена исчезла в неизвестном направлении. Согласись, перечень не самый лучший, просто рок какой-то…

      – Ничего нового ты не сказал, Володя.

      – В общем, да… – согласно кивнул Кожухов, и через паузу спросил. – Я припоминаю, что у бортпроводницы Денисенко был ребенок, это действительно так или что-то путаю?

      – Все верно, – подтвердил Сергей. – Только он не был, а есть!

      – Прости, не правильно выразился… И с кем он сейчас живет?

      – С бабушкой. Это единственный человек, кто у него остался, больше родни нет.

      – А отец? Ведь кто-то же произвел мальчишку на свет Божий?

      – Этот кадр исчез давным-давно… – невесело пояснил Сергей. – Да и жив ли он вообще, пил же беспросветно и деградировал окончательно.

      – Ну а ты-то появляешься иногда в этой семье, помогаешь хоть чем-нибудь? Ведь как ни крути, как ни верти, а то, что ты сейчас жив и здравствуешь, это все благодаря тому, что твоя вторая невеста тебя от верной смерти спасла. А, значит, обязан ты ей до гробовой доски, уж извини за прямоту.

      – Я и без твоей прямоты все прекрасно понимаю, – процедил сквозь зубы Сергей. – Именно поэтому и появляюсь, и помогаю по мере возможности. На нищенскую учительскую пенсию и ничтожное пособие по утрате кормильца сейчас не проживешь. А парню в этом году во второй класс идти. Ты, надеюсь, знаешь, что это такое собрать ребенка в школу?

      – Да уж как-нибудь представляю, двух своих школяров на учение снарядил, – кивнул генеральный и покровительственно добавил. – Ты вот что, Сережа, напиши-ка на мое имя просьбу о выделении денежного пособия. Мотивацию придумай сам, и я с удовольствием помогу, ведь понимаю, как ты терзаешься, как тебе сложно жить…

      – А с каких это пор тебя волнуют мои моральные терзания, Володя?

      – Да с тех самых, когда на «Антоне» за спаренные штурвалы держались.

      – Вспомнил, тоже, сколько уж лет прошло с тех пор. Да и поздно об этом толковать – моя жизнь кардинально меняется…

      – И, тем не менее? – все не отступал Кожухов.

      – Ничего мне не надо, – отрицательно мотнул головой Сергей. – Руки-ноги есть, как-нибудь сам справлюсь – моя «копейка» пока на ходу, и на хлеб-соль я еще в состоянии «натаксовать», раз уж твоя контора денег не платит.

      – Ну, что ж, была бы, как говорится, честь предложена, – чуть разочарованно произнес Кожухов, гася в пепельнице сигарету. – Тогда перейдем к делу: знаешь, зачем я тебя пригласил, Сережа?

      – Догадываюсь. Место для переучивания на «Туполь» пришло из ШВЛП, и ты мне его хочешь предложить – три года назад это обещал. Я угадал?

      – Нет,