Этюды Калининской базы…. Анастасия Игнашева

какого этого он торчит в России, а не мотает к себе в Туркмению, где очередной «Туркменбаши»? Обиделся. Ну да. Там он – русский. А здесь он – непонятно кто. Мигрант. Впрочем – отвлекаюсь. Так вот – Анатолий. Моё знакомство с новой работой началось именно с него. Анатолий – философ. А своё отношение ко мне высказал в первый же день:

      – Я тебя приручу! Мы как-то сразу перешли на «ты».

      – А зачем? – спросила я.

      – Ты не думай, как женщина ты меня не интересуешь. – сходу обезоружил он меня, – Я уже не в том возрасте. Но ты для меня – «терра инкогнита».

      А я подумала, что я для многих «инкогнита».

      * * *

      …Осознав, что уже месяц работаю на новом месте и получив первую настоящую зарплату я купила себе смартфон. А вот с квартирой, видимо, ничего не выйдет. Ну да теперь я домой только ночевать прихожу, так что уже не критично.

      Глава 5. На развалинах Союза…

      У соседей.

      Осколки Союза – это мы – люди, которые когда-то там родились и жили. А потом – в один прекрасный, или далеко не прекрасный – день – проснулись в другой стране. Мне – да и не только мне – не жалко систему – она слова доброго не стоила, мне жалко страну, которая худо-бедно – но была нашим общим домом. Про таджиков я уже писала – по-моему – самые несчастные нации после развала союза – это таджики и молдаване. Хотя – кто несчастнее – выяснять глупо. Как и кто счастливее. Проиграли все. Самые смышлёные, увы! – нас покинули – Мирзо и Фируз. Остались те, у кого, по меткому выражению Феликса – «руки из *опы, а ум весь в хитрость ушёл». Только возле печки сидеть, да трындеть по-своему и умеют. Феликс их называет «братья наши меньшие». Это он под русского националиста косит. Хотя сам на четверть туркмен, на четверть хохол, на четверть русский и ещё кто-то. – Давно и не мной замечено, что всякие полукровки и прочие метисы хотят быть более исконными, посконными и домоткаными, нежели коренные русаки. – заметила я по этому поводу.

      – Я не полукровка! – слегка обиделся Фелька, – Я… а кто я? Во мне то ли пять, то ли шесть кровей намешано!

      И, как ни ерепенится и не стучит себя в грудь левой пяткой – «я русский!», а родина – там, в Туркмении. Однажды сидим с ним вечером в кабинете менеджеров – точки отправлены, рабочий день почти закончен, все ушли. Фелька что-то смотрит в инете и с такой тоской вдруг произносит:

      – Домой хочу!

      Хотя, судя по его рассказам – там, в Чарджоу, у него уже почти никого не осталось. Да и обстоятельства его отъезда в Россию довольно тёмные. Семья его чем-то не угодила режиму «Туркменбаши» и на них в своё время трижды покушались – стреляли из автомата.

      * * *

      – Ёк-макарёк! – говорил Мурад, а точнее – Мураджон по паспорту, – Раньше единый Союз был! Столько русских у нас жило! Дружили все! А сейчас…

      – А сейчас вы у нас тут деньги зарабатываете. –