Журнал «Иностранная литература» № 10 / 2011. Группа авторов

запланировал, – ну а сейчас-то ты где?” – “У подруги, – говорит, – готовимся к экзамену”. И тут в небесах открывается окошечко и через него на меня снисходит озарение – теперь я могу не раздумывая сказать: “Занимайся, милая, готовься к экзамену и ни о чем не думай. Я тебе еще позвоню, когда приеду, пока”, – ну вот, а сейчас прислониться лбом к холодному стеклу и застыть надолго.

      (Из месяца в месяц сестра Леония твердила, что это будет самый важный день в нашей жизни, и рассказывала о епископе. Она повторяла это столько раз, что в конце концов мы переставали ее слушать, и только когда она нависала над нами, крича: “Вы когда-нибудь успокоитесь? Хотите, чтоб я ни одного не допустила к причастию? Хотите, чтобы родители из-за вас слезы лили: костюм куплен, сласти заказаны, а сынок не допущен?” – только тогда мы умолкали и опускали головы. А она, встав посреди комнаты, пунцовая от гнева, обводила нас злобным взглядом, после чего поднимала вверх палец и говорила, что первое причастие – очень важный день, важнее не бывает.)

      “Папа, – вдруг вспоминаю я, уже сидя в купе и читая купленные перед отъездом газеты, – что с Папой?” В газетах о Святом Отце ни слова, тема недели – ТерриСкьяво[21], спокойно угасающая в Америке после отключения аппарата искусственного питания. Терри уже умерла, кажется, вчера или позавчера, но люди, чьи высказывания я сейчас читаю, еще об этом не знают. Они спорят: отключать или не отключать, хорошо это или плохо, убийство это или избавление от страданий, – а ее между тем уже нет в живых. Это даже смешно: такие жаркие споры, а она мертвехонька, холодна как лед. И мне бы так хотелось. При условии, что я не буду знать, когда меня отключат специалисты на основании результатов обследований, на основании таблиц, норм и расчетов. В любом случае это лучше, чем проснуться лет через пять и в старых подшивках газет и на информационных порталах увидеть свою, тысячекратно повторенную фотографию, на которой я лежу с широко раскрытыми глазами и столь же широко раскрытым ртом – как безобразная восковая кукла, как пришедший в негодность манекен, валяющийся на складе. А все эти люди, этики, лирики и прочие пикники, они не о настоящей Терри спорят, а о Терри виртуальной, какую знают по газетам и телеэкрану. Поройся они в Интернете, нашли бы кучу документов разных лет: предположения, что муж пытался ее задушить; записи в истории болезни о том, что больная, хоть и в ограниченной степени, контактирует с окружающими; подсчеты суммы страховки, которую получит муж после смерти супруги. Я бы на месте Терри встал с кровати, из полумертвых бы встал, и прямо в циклопьи очи камер нацелил указательный палец, и поднял бы его вверх, и произнес страшным голосом: “Вон!” Но: Папа – снова вспоминаю я и отправляю сестре эсэмэску: “Сообщай мне регулярно, что с Папой. И выключи мой компьютер, я в спешке забыл”.

      Здесь, в поезде, все как обычно: будто ничего особенного не происходит. Пятница, Краков после работы возвращается в Краков из Варшавы. Солидные мужчины беседуют о новых контрактах

21

Американка, тяжелая болезнь которой вызвала громкий судебно-политический конфликт по вопросу об эвтаназии. В 1990 г. Терри Скьяво впала в кому и много лет находилась в вегетативном состоянии, без признаков сознания; умерла после принятия судебного решения об отключении аппарата искусственного питания; на ее надгробии высечена надпись: “Родилась 3 декабря 1963 / Покинула эту землю 25 февраля 1990 / Упокоилась с миром 31 марта 2005”.