Призрачный мир. Сборник фантастики. Олег Дивов

ты как думал? Погубил нас твой любимый полковник».

* * *

      Герой Советского Союза полковник Дей был танкистом еще в испанскую, знал военное дело прекрасно и таскал за собой самоходчиков в лобовые атаки не от хорошей жизни. 193-й отдельный танковый полк был настолько потрепан, что буквально одна дополнительная машина, способная двигаться и стрелять, могла решить исход боя, склонив чашу весов в нашу сторону. Как и получилось в Антополь-Боярке, куда неопытный Саня Малешкин заехал случайно, по молодой глупости и чистому везению – потеряв связь, проворонив отступление наших, вырвавшись вперед по флангу, прикрытому дымом от горящих машин. В итоге именно Саня с одной-единственной самоходкой навел в селе такого шороху, что немцы обалдели, дрогнули, и когда наши всей силой навалились – побежали. Хотя первую атаку отбили играючи. И ведь долбал младший лейтенант Малешкин не кого-нибудь – отборную фашистскую сволочь, у которой и пушки были лучше, и прицелы, и броня. Против Сани дрались настоящие «тигры», в которых сидели эсэсовцы из дивизии «Тотен Копф» – может, не очень хорошие танкисты, зато отчаянно смелые душегубы.

      И вот с этими головорезами Саня провернул штуку, особо ценную, когда взять противника можно только в лоб. Просочившись в одиночку с краю, он немцев отвлек на себя и крепко удивил. Так удивил, что фашистские наводчики, с шикарной цейсовской оптикой, даже ни разу в него не попали. И Саня их за это на два танка наказал. А пока немцы соображали, что за черт орудует у них на фланге, наши таки двинули им в лоб и по лбу.

      И полковник Дей тогда заявил: если б не Малешкин, бог знает, чем бы все это закончилось. И велел представить Малешкина к Герою, а экипаж к орденам.

      И комбат Беззубцев подумал, только никому не сказал, что теперь его батарее точно конец.

* * *

      Для успешной боевой работы «на картах» надо было постигать самую что ни на есть самоходную науку – стать незаметным, подвижным и метким. Осваивать, собственно, то самое, чему Малешкина учили ради обыкновенной войны. Но едва Саню с ребятами уронило вниз, в новую машину, экипаж мигом сдурел. Его охватила «горячка боя» – как и всю батарею, и всю роту. Словно полковнику Дею опять поставили задачу выбить немцев любой ценой, да побыстрее. Танки рванули вперед, будто наскипидаренные, самоходки неслись следом. Малешкина накрыло неописуемым счастьем – себя не помня, он наслаждался всем этим: неукротимым движением стальной лавины, рокотом дизелей… Даже звонкий лязг гусениц, который и танкисты, и самоходы терпеть не могли, звучал тут, «на карте», музыкой…

      Накрыло счастьем, а потом накрыло пятнадцатью сантиметрами по голове. Малешкин удачно встал, удачно выцелил панцера, зашиб его с одного выстрела, довернул на следующего – и тут «Хуммель», только ждавший, когда кто из наших засветится, положил Сане фугаску на крышу.

      По ощущениям, самоходка просто развалилась, и вместе с ней развалился младший лейтенант Малешкин. Господи, как было больно!

      А когда немного отпустило, из холодной темноты проскрипел