Последние. Любовь Соколова

город Искор, подожгли его стены, и на стенах, командуя оборонщиками, погиб в неравном бою старший сын Редигар, отцовская надежа. Заплакал царь Кор. Понял, что конец времен и вправду пришел. Ну, так не сдаваться же? Раз уж все равно. А бой уже идет в городе, царь с последними верными бойцами с крыши на крышу прыгает, мечом машет. И тут откуда ни возьмись – Мичаморт, а в руках его не меч. Держит в руках большое, как валун-камень, яйцо. Это, говорит, яйцо птицы Рык, которое снесла она в расщелине нашей скалы. Я его нашел и спас. Прилетит птица Рык за яйцом и принесет нам спасение.

      – Кто такая птица Рык?

      – Не знаю, не видела. Большая. Она тут жила, сидела на темени Уральских гор, смотрела в обе стороны. Так вот, прилетела за яйцом. Вдруг темно стало и тихо. Накрыла их своим крылом птица Рык, и будто бой закончился. Говорит она человеческим голосом: мол, поскольку настал конец времен, перенесу я тебя, царь Кор, и твоего последнего сына из погибшего города – а город, ясно, так и так погиб уже – на реку Вычегду перенесу. Еще девицу Тариалу перенесу, станет она женой Мичаморту. Род твой не прервется, только подмешается к нему маленько новой крови от шаманского племени. Девица-то шаманка. И понесла их птица Рык по небу. Лететь страшно было, жуть какая – высоко над землей, быстро – только верхушки елок мелькают, да ночью, не видать же ничего толком. А ведь ночь уже. Долетели. Тариала Мичаморта простила. Как не простишь? Она ведь понесла с того первого-то разу. Стали они жить в новом граде на Вычегде, и все люди, с Вычегды воду пьющие, стали им дань платить. А это куда больше, чем прежде. И дань хороша, не в пример прошлой, что в Искоре собирали. Хорошо стали жить по-новому. Только царь Кор с тоски помер.

      – Ну, и в чем же мораль?

      – А ни в чем. Просто жизнь такая, в ней зло с добром рядом идут, порой даже в обнимку. А когда конец времен настает, не надо за старое держаться. И прощать надо даже самый горький грех. Пока живы-то, надо прощать… Ехать тебе надо.

      – Давай вместе. Позовем птицу Рык и полетим на Вычегду!

      – У нас нет яйца. Да и птицы давно нет. Поезжай, милый. Мне-то ничего. Мне и тут можно, а давеча Сонька Шляпа в розвальнях проезжала по селу, говорят, грозилась, кричала: пришью Катькиного офицерика. И ведь пришьет. Дурная она. Поезжай, провожу тебя до Мохчево, где давеча встретила, дальше ты дорогу сам знаешь. Ваши из Ныроба ушли. Того гляди, красные нагрянут. Не уберегу я тебя.

      Он уговаривал – она только вздыхала в ответ и качала головой. Тронулись в путь на санях следующим утром затемно. Правила Катерина. Перед мостом через речку Ниолс махнула рукой вправо:

      – Там он жил, царь Кор. Хочешь посмотреть? Вон след вчерашний, должно быть, за сеном ныробские тут ездили, до самой скалы докатимся.

      Конечно, он хотел. На бугре, как называла его Екатерина, стояла часовня.

      – Неужели царь Кор был православным?

      – Нет, это уж после на месте сожженного города новый построили, и его тоже сожгли. Татары сожгли. Они с русскими воевали. А там