Пешки в чужой игре. Тайная история украинского национализма. Мирослава Бердник

разбежались и на фронт не поехали. Удобно расположившись в казармах, полк рос, как на дрожжах, ежедневно требуя все больше довольствия, не неся никаких караулов по гарнизону и не помышляя о фронте.

      Как известно, дурной пример заразителен. Вскоре в Киеве сформировался еще один такой же полк – «имени гетмана Полуботка». На фронт его солдаты также не поехали, зато приняли активное участие в попытке захватить власть в Киеве в дни июльских предреволюционных волнений в Петрограде. Глава Генерального Секретариата Винниченко уведомил по прямому проводу Временное правительство, что «в ночь на 5 июля группа украинцев-солдат, около 5000, которая проходила распределительный пункт и самовольно, вопреки распоряжению Генерального Секретариата, назвала себя полком имени гетмана Полуботка, захватила арсенал, вооружилась и поставила караулы около двух государственных учреждений. Генеральный Секретариат немедленно предпринял решительные меры для восстановления порядка».

      И общероссийские, и украинские власти пытались урезонить бунтарей. Центральная Рада вынесла резолюцию «призвать товарищей солдат… к национальной гражданской дисциплине». Но все оказалось безрезультатным.

      О результатах «украинизации» частей в своей «Истории Украины» Д. Дорошенко писал: «Реальной пользы от этой «украинизации» было немного: солдаты разбегались, не доехавши до фронта, а у себя в казармах ничего не делали. Только митинговали, а в действительности не хотели даже пальцем шевельнуть, чтобы помочь Украине».

      Единственным боеспособным соединением стал 34 армейский корпус под командованием генерала Павла Скоропадского, который он превратил в 1-й Украинский корпус. Но, увы, накануне падения Центральной Рады, к началу 1918 года эта боевая часть тоже перестала существовать.

      Дорошенко, которому поручили формирование первого правительства автономной Украины, считал, что «возрожденная национальная государственность Украины должна была бы опираться на все классы населения и привлечь к делу строительства обновленной жизни все группы, все народности края, всех их заинтересовать и сделать участниками общей работы». Но, увы, представители Центральной Рады «предпочитали строить новую Украину на, так сказать, пустом месте, а украинскую историческую традицию в ее последней и ближайшей к нам по времени форме гетманщины предавали осмеянию и поруганию».

      Центральная Рада заявляла, что она выражает думы и чаяния всех слоев народа. Но Дорошенко хорошо знал, «как подготовлялись войсковые съезды и творились представители от «40 000 солдат» или иной крупной массы, и потому мало верил в прочность этой опоры, особенно в ее сознательность. Действительно, когда осенью появились большевики и бросили в солдатскую массу более элементарные и заманчивые лозунги, чем те, которые распространяли российские и украинские эсеры, то этот «миллион» растаял бесследно в самое короткое время. Защищать Центральную Раду оказалось некому, и умирать за нее пошла лишь