Граф Монте-Кристо. Александр Дюма

друг другу! Разбойникам иногда плохо приходится на суше от жандармов и карабинеров; ну, они и находят на берегу лодку, а в лодке – добрых людей вроде нас. Они просят приюта в наших плавучих домах. Можно ли отказать в помощи бедняге, которого преследуют? Мы его принимаем и для пущей верности выходим в море. Это нам ничего не стоит, а ближнему сохраняет жизнь или, во всяком случае, свободу; когда-нибудь он отплатит нам за услугу, укажет укромное местечко, где можно выгрузить товары в сторонке от любопытных глаз.

      – Вот как, друг Гаэтано! – сказал Франц. – Так и вы занимаетесь контрабандой?

      – Что поделаешь, ваша милость? – сказал Гаэтано с не поддающейся описанию улыбкой. – Занимаешься всем понемножку; надо же чем-нибудь жить.

      – Так эти люди на Монте-Кристо для вас не чужие?

      – Пожалуй, что так; мы, моряки, что масоны, – узнаем друг друга по знакам.

      – И вы думаете, что мы можем спокойно сойти на берег?

      – Уверен; контрабандисты не воры.

      – А корсиканские разбойники? – спросил Франц, заранее предусматривая все возможные опасности.

      – Не по своей вине они стали разбойниками, – сказал Гаэтано, – в этом виноваты власти.

      – Почему?

      – А то как же? Их ловят за какое-нибудь мокрое дело, только и всего; как будто корсиканец может не мстить.

      – Что вы разумеете под мокрым делом? Убить человека? – спросил Франц.

      – Уничтожить врага, – отвечал хозяин, – это совсем другое дело.

      – Ну, что же, – сказал Франц. – Пойдем просить гостеприимства у контрабандистов и разбойников. А примут они нас?

      – Разумеется.

      – Сколько их?

      – Четверо, ваша милость, и два разбойника; всего шестеро.

      – И нас столько же. Если бы эти господа оказались плохо настроены, то силы у нас равные, и, значит, мы можем с ними справиться. Итак, вопрос решен, едем на Монте-Кристо.

      – Хорошо, ваша милость, но вы разрешите нам принять еще кое-какие меры предосторожности?

      – Разумеется, дорогой мой! Будьте мудры, как Нестор, и хитроумны, как Улисс. Я не только разрешаю вам, я вас об этом очень прошу.

      – Хорошо. В таком случае молчание! – сказал Гаэтано.

      Все смолкли.

      Для человека, как Франц, всегда трезво смотрящего на вещи, положение представлялось если и не опасным, то, во всяком случае, довольно рискованным. Он находился в открытом море в полной тьме с незнакомыми моряками, которые не имели никаких причин быть ему преданными, отлично знали, что у него в поясе несколько тысяч франков, и раз десять, если не с завистью, то с любопытством, принимались разглядывать его превосходное оружие. Мало того: в сопровождении этих людей он причаливал к острову, который обладал весьма благочестивым названием, но ввиду присутствия контрабандистов и разбойников не обещал ему иного гостеприимства, чем то, которое ждало Христа на Голгофе; к тому же рассказ о потопленных судах, днем показавшийся ему преувеличенным, теперь, ночью, казался более правдоподобным.