Дракон клана Натхая. Анна Богарнэ

я, наконец, смог удержаться от того, чтобы не облизать кровавый пень, и даже мясо на прилавке не снесло мне крышу. Я владел собой лучше, чем три года назад, но все же недостаточно хорошо, чтобы стать свободным.

      Обернувшись, я взглянул на громадного дракона, горой возвышавшегося над деревней; он принюхивался к пике какого-то здания. Люди его не замечали, для них его будто не существовало. Вначале я думал, что и меня они не видят. Может, так оно и было по первости. Сейчас же в меня врезались, бранили, поторапливали, и я впервые за долгое время ощутил себя живым, а не призраком.

      Прогуливаясь вечером по улице, я ощущал на коже дыхание ветра, любовался горящими факелами. Раздобыв новую одежду, я стал больше походить на человека с деньгами, и хозяева лавок теперь пытались втюхать мне свой товар. Высоко в небе захлопали крылья, разгоняя облака потемневшие к ночи. Я задрал голову и посмотрел ему вслед – радости моей не было предела! Я настолько хорошо владел собой, что он оставил меня без присмотра.

      Взбудораженный своим прогрессом, я остановился напротив девушки, продававшей яблоки в карамели, и подумал, как было бы здорово ощутить вкус детства, – карман мой мгновенно потяжелел. Я запустил в него руку и обнаружил монеты. Подмигнув девице, я купил яблоко, надкусил его, и оно растаяло у меня во рту. Нахлынули воспоминания, и я, как болезный, плакал у всех на виду. Все это время, пока я жил с драконом, память дремала, и вот теперь, вырвавшись наружу, истязала меня, причиняя страдания. Справившись с эмоциями, я пошел на звуки музыки.

      Посреди круговой площади сидел бард, ловко перебирая струнами; толпа замерла в ожидании песни. Бард хитро покосился на белокурую красавицу с пышными формами и запел:

      – Однажды жил сын короля и простодушной дивы,

      Любил он в замке есть и пить, и на балы ходил он.

      Отец его сам «Дьявол» был, и пробил час – он помер.

      Вот только сын его – Вильгельм, бастард, ему на горе!

      Наступил проигрыш. Я стоял, как в воду опущенный, в груди что-то сжалось. Я не мог уловить какую эмоцию испытываю, она казалась далекой. Бард продолжал:

      – Вильгельм свой трон отвоевал, за ним стояла свита.

      В поход собрался через Орн, к скале он в темноте пошел, полез он на вершину!

      К утру Вильгельм на ней кричал, его спасти успели.

      Фалез застенчиво встречал того, кто был потерян!

      Он заперся, не выходил, и лекари лечили.

      Весь в чешуе был наш король, с когтями зверя был он!

      Решали короля судьбу, он проклят, нет спасения!

      Вильгельм стал пленником дворца, стал чудищем отныне!

      Я дрожал, держась изо всех сил. Народ весело подпевал:

      – Чудище отныне! Чудище отныне!

      Когти впились в ладони, кровь капала на траву. Я вскипал, ослепленный яростью.

      – Однажды ночью он бежал, порвав вассалам глотки!

      И лишь Матильду пощадил!

      Влюблен, наверное, он был…

      Иль повезло прохвостке?

      Куплет о Матильде сбил с меня спесь,