Я знаю, ты вернешься. Лена Фликей

всё хорошо? – я покосилась на Алекса. – Мне казалось, что если ты начинаешь заглядываться на других, то пора разводиться.

      – Совсем нет, их связывает много больше, чем секс – нормальная дружная семья, – его лицо оставалось невозмутимым.

      – Что ты хотел этим сказать? Что жениться на бывшей проститутке нормально? – я раздражённо откинула с лица волосы, пожалев, что не надела бандану.

      – А почему нет? – Алекс улыбнулся. Он либо не замечал моего раздражения, либо старательно делал вид.

      – Ну, она же спала со всеми подряд.

      – Не обязательно быть проституткой, чтобы спать со всеми подряд, поверь.

      – Ты оправдываешь Аннет? – я выдернула руку из его ладони.

      – Не понимаю, почему ты считаешь, что она вообще нуждается в оправданиях, – он остановился и развернулся ко мне. – Аннет не делает ничего предосудительного.

      Мне следовало бы сменить тему или постараться сгладить углы, миролюбиво согласившись с ним, но я уже завелась.

      – Но она хозяйка борделя! – я всплеснула руками.

      – И что? Это всё легально, девочки работают добровольно. В чём её грех? – он нервно скривил губы. – Я регулярно пользовался услугами проституток и, поверь, они такие же люди, как и остальные. Некоторые добропорядочные женщины сделали много больше зла, чем эти, по сути, несчастные девочки.

      – Это грязный бизнес, Алекс! Ты никогда не задумывался о том, что девчонки идут работать туда не по призванию? Их затаскивают обманом, или заставляет крайняя нужда. Может, в твоей Германии всё и правда так радужно, как ты говоришь, но в России большинство проституток находятся на положении рабынь!

      – Тебе-то это откуда известно? Что ты, девятнадцатилетняя девочка, выросшая в тепличных условиях, можешь об этом знать? – он не повышал голос, но в его напряжённой позе я ощущала угрозу.

      – Я знаю, потому что одна из девчонок из моей группы чуть не попала в такой бордель! Поехала в Москву на заработки и едва не оказалась в сексуальном рабстве. Хорошо, что у неё брат полицейский, смог её вытащить.

      – При чём тут твоя подружка и Аннет?! Не переводи тему! – он всё же повысил голос и отступил на шаг. – И заявляя, что все проститутки – рабыни, ты фактически называешь меня насильником.

      – Я не это имела в виду, Алекс. Я просто хочу сказать, что Аннет занимается грязным бизнесом и нам лучше не общаться с ней и её мужем.

      – Ты сама это им скажешь? – он приподнял брови. – Я не хочу больше видеть вас, потому что вы недостаточно порядочны?

      – А почему бы и нет? – я тяжело сглотнула ставшую вдруг горькой слюну, подспудно ощущая, что уже проиграла в этом споре.

      – Может, потому что это свинство – судить людей, когда сама далеко не монашка? – сказал он со знакомой ровной интонацией, от которой по спине пробегали мурашки.

      – Что ты имеешь в виду? – спросила я, ощущая, как болезненно сжался желудок.

      – Тот парень, Эдуард, ты ведь ушла с ним по своей воле, не так ли? – он чуть склонил голову. – И кто-то другой – не я, разумеется, – мог бы сказать, что ты его