Белый олень. Часть 1. Дочь севера. Николай Александрович Юрконенко

ты сделал? – мучительно простонал тот. – Я же просил… А, впрочем, стало легче.

      – Это выбитый сустав встал на место.

      – Точно, теперь меньше болит. – Юдин пошевелил ногой. – Надо идти.

      – Нет, не надо. Снова может выскочить.

      – Мне тут до рождества христова лежать, что ли?

      – До рождества не надо. Мы поведем тебя.

      – Ну уж нет, без ваших услуг переколочусь.

      – Да брось ты его опекать, Серега, – серьезно сказал Максим. – Не видишь, что ли, морячок себе цену набивает… Пусть остается, пришлем за ним санитарную машину.

      – Не-е-ет, Макс! Не выйдет. Мы не позволим такую роскошь, чтобы он потом трепался, что его бросили одного.

      – Да пошли вы на фиг со своей благотворительностью… – начал Юдин, но Сергей не слушал его, он знал, что надо делать.

      – Веденеев, бери его парашют на спину, свой пристраивай на грудь. Мы потащим свои парашюты и больного, —Сергей так и сказал: «больного». – Берись-ка за шею, приятель. Эх-ма-а… Клади вторую руку Максиму на плечо. И давай без нервов. Наступать на поврежденную ногу не советую, а здоровой помогай, как можешь. Ну, воперёд, славяне!

      Всю дорогу Герман молчал. Только перед самым сборным пунктом заговорил, отвлекая, видимо, себя от боли:

      – Вот так всегда: где трусость, там и ЧП. Этот салабон сдрейфил, а из-за него и я спекся.

      – А сам-то как, не тормознул перед люком? – в голосе Максима прозвучала ирония. – Все-таки первый раз.

      – Подумаешь, невидаль, с тряпкой сигануть. На флоте не боялся с транца прыгать за борт. Есть такое учение: борьба за сохранение экипажа, называется «спасайся, кто может!».

      Когда на сборном пункте его усадили в санитарную машину, он протянул Сергею руку:

      – Держи краба, Романов.

      – Выздоравливай, – холодно кивнул ему Сергей и отошел в сторону. Рука Юдина повисла в воздухе.

      – Пошли, старик, – Максим положил руку на его плечо. – Кухня вон подъехала. Я рубать хочу, аж челюсти сводит.

***

      На первом курсе предстояло освоить технику пилотирования и самостоятельно подняться в воздух на тренировочном самолете Як-18. Затем начиналось обучение на маленьком транспортном Ан‑2, на котором и предстояло впоследствии работать выпускникам-пилотам.

      Через два дня после заключительного тренировочного прыжка с парашютом обе эскадрильи построили на аэродроме, а не в палаточном городке. Было понятно, что это сделано специально – четкий ряд легких серебристых Як-18 и сине-белых Ан-2 замерших на стоянках, подчеркивал торжественность момента. Командир учебного летного отряда Казаков, небольшого роста подвижный мужчина лет сорока пяти, вышел вперед, окинул привычно строгим взглядом плотный строй курсантов, расположенный в виде буквы «П». Две сотни новичков, облаченных в новенькие синие комбинезоны, смотрели на него с нетерпеливым вниманием. Печатая шаг, командиры эскадрилий поочередно подошли к начальнику, прозвучали стандартные рапорты-доклады о наличии летного состава, об отсутствии больных, о готовности к полетам.

      Выслушав