К югу от рая. Дмитрий Осин

пошли дальше.

      Людей было еще тьма. Парочки и компании шныряли кто куда. Мы шли медленно и глядели по сторонам. Я то и дело прихлебывал бурбон.

      – Чего он хотел, этот охранник?

      – Филимошкин то? Денег хотел.

      – И ты ему дал?

      – Пришлось дать.

      – Много?

      – Нет. Да и имеет ли это какое-то значение?

      – Просто интересно.

      – Не бери в голову, смотри!

      – Куда?

      – Знаешь, что это такое? Это пример безответственного отношения к нашему искусству и нашей культуре. Безнравственное отношение, замалчивание и навязывание каких-то непонятных вкусов и целей. Ведь искусство – оно вне закона, любовь моя. Настоящее, подлинное искусство – это божий дар.

      – Ты когда выпьешь родной, тебя не остановить. Так что тут было то?

      – Она была голой! Голой, понимаешь! Как греческая, мать её богиня. Голая девушка с веслом.

      – Голая? А кто же её одел?

      – Компартия и советский союз. Для них такое искусство, выше их понимания.

      – Тогда милый были другие ценности вкусы и правила.

      – Тогда, дорогая была совсем другая жизнь.

      – Черт бы с ними, а? – Она посмотрела на меня.

      – Черт бы с ними со всеми! – Я поцеловал её. Она поцеловала меня в ответ. Мы простояли под камнем истории еще минут десять. Она смотрела на меня своими зелеными глазами, и я понимал, что ни за что на свете, ни на кого не променяю их.

      – Поехали отсюда?

      – Куда? – Карина смотрела на темную толщу реки Москвы.

      – Куда захочешь, ведь ты за рулем, ты главная.

      – Блин, а я и забыла. Но я не знаю, куда ехать?

      – Пойдём. Подумай пока, ведь этот город, так красив только ночью.

      Мы пошли прочь от девушки с веслом, к выходу, где нас ждал этот наглый охранник. Но его там не было. На его месте стоял какой-то другой, щуплый малый уставившийся куда-то вдаль. Мы прошли мимо. Все было открыто. Людей, как казалось, меньше не становилось, хотя официально парк был закрыт как полчаса назад. Мы нашли машину. Карина радостная села за руль, вставила ключ в замок зажигания, повернула его и завела. Настроила себе сиденье, руль, зеркала и впилась в меня взглядом.

      – Ну? Я готова! Куда едем?

      – Давай, на красную площадь!

      – Пристигните ремни, самолет нашей авиакомпании взлетает.

      Мы засмеялись. Карина включила поворотник и дав газу, выскочила на садовое.

      На следующее утро я еле раскрыл глаза. Время семь утра. Карина убежала в душ, а я пытаюсь встать с кровати. Бимбо. Нужно ехать за ним к теще, и в больницу. Приподнялся с постели, сел. Звонит телефон. Тянусь, взял.

      – Слушаю.

      – Не разбудил?

      – Нет.

      – Отлично. Нам надо встретится. У меня ест работа для тебя.

      – Какая такая работа для тебя?

      – Тебе понравится, за тобой заехать?

      – Нет. Я сам. Куда надо подъехать?

      – Лубянка.

      – Сколько у меня есть времени?

      – Минут сорок – сорок пять.

      – Заезжай.

      – Буду