Прапорщик с острова Березка. Алексей Молдаванин

глядя на эту наседку, которая зачастую высиживала утиные яйца, мечтал не о такой жизни. Причём на эту колею его усиленно толкали. И толкали Армейские мародеры, за спинами которых стоял Император Карфагоса. Но его, как отца, можно было понять. Дракон, который торопился жить, как правило долго не жил.

      Причём чем ярче горел дракон, тем хуже он становился, достигнув статуса Старшего бога. Примером этому служил Император Полуя, который когда-то открывал пинком двери в кабинет Товарища Сталина. А нынешний Карманный Вор бегал от собственных жён или предавался меланхолии в Разливе.

      Другое дело такие драконы как Императоры Карпатоса, Карфагоса и Альбиона, которые хоть и достигли статуса Старших богов, но за Грань Миров не торопились убегать, а посвящали своё время подданным и семьям.

      Кумирами юного Принца Корнелия как раз и были ярко горящие драконы. Хотя такие кумиры нравились всем молодым драконам. Но подавляющее большинство молодых драконов выбирали тихую жизнь обывателя, а сгорали лишь единицы. И не просто сгорали, а сгорали, проложив другим драконам путь в другие миры.

      Корнелий сам себе противоречил, поскольку хотел завоевать новый мир, но не хотел превращаться в скучного меланхолика. Хотя одному дракону удалось не только завоевать два мира, но и привязать к ним два Туристических мира. Но Император Карфагоса достиг статуса Рубинового дракона, а подобные драконы рождались лишь раз в тысячу лет.

      Однако даже Рубиновый дракон сам себе не принадлежал. И это сказалось на том, что он мало того, что списал своих детей, так ещё и тянул с Игрой Богов для молодых драконов.

      Смотав леску, Корнелий вернулся на Вещевой склад и полез на холодную печь. Получивший неплохое образование, и даже достигнув научной степени в Институте Шундиков, Император Карфагоса ударился в писательство. Вот так на свет появилось несколько трактатов и наставлений для молодых драконов, как правильно должен гореть дракон.

      И первым, кому пришлось читать этот бред Звездочёта, был его сын Принц Корнелий. Поэтому Корнелий знал, что то, что его сейчас терзало, сидело в золотой клетке и требовало выпустить его наружу. И, по опыту других драконов, тут даже не спасала женитьба. У того же Императора Карпатоса, перед прыжком в Дикий мир, было полтора десятка жён и звание Верховного Князя нации волдырей.

      Таких мотов и романтиков как Шторм Дунаев и Эрик Самарин было больше, чем откровенных падальщиков. Хотя падальщики какими были такими и остались, а бывшие романтики превратились в скучных снобов и меланхоликов.

      Главное, что понял Корнелий, это то, что не в каждом драконе полыхает огонь, доставшийся ему от предков. У тех же Князей Нери и Наталь было полно членов семьи с кровью драконов, но все они быстро перегорали и становились простыми обывателями. Хотя была вероятность того, что подобные Имперские старухи как Княгиня Кати Нери старшая, знали как гасить огонь в душе дракона строгим