Часы Цубриггена. Безликий. Елена Граменицкая

университета, успешно практиковал в университетской клинике, но по окончанию интернатуры… был отправлен в Москву.

      Таково было решение опекунши, держать подле себя взрослого Никиту она не захотела. Швейцарка подготовила для воспитанника достойный плацдарм – квартиру в пределах Садового кольца и протекцию в медицинских кругах. Никита получил место в хирургии Склифосовского, хороший оклад, но только через пару лет со скандалом перевёлся оттуда в Боткинскую. На новом месте службы закрыли глаза на истинную причину увольнения и дали Никите место в травматологии, специалистом он был хорошим, переломы сращивал, вывихи вправлял, бедолаг, практически разобранных на части, поднимал на ноги.

      Но, как упоминалось выше, помимо золотых рук, Никита обладал незаурядными внешними данными – рост, ладная фигура, нос с небольшой горбинкой, твердый подбородок, проникновенный взгляд. Именно женский персонал больницы и прозвали его «сыном Бога», богохульницами женщины не были, имели в виду божество языческое, Аполлона, Гименея или охотника за сердцами Адониса. Последний не принадлежал божественному сонму, но медсестры особо не разбирались в мифологии.

      Медсёстрам повезло, они не крутили с Никитой Калоевичем романов (хотя многие бы не отказались), и сердца их оставались в сохранности. После любовного марафона Апполон – тире – Адонис не возвращался на старт. Покинутые им красавицы рыдали, интриговали, надеялись на чудо, но Никита правилам не изменял – месячный период конфет, букетов, секса и финальные титры. Некоторые девушки решались на привороты, но никакие магические чары доктора Романова не брали, он сам мог, кого угодно приворожить одним лишь взглядом.

      Ходили сплетни, власть над женщинами перешла к нему от отца, тот цыган по имени Кало – «Черный» не простой ром, а самый настоящий колдун, шувани. Но была и другая версия – напротив, бабка его шувани, и ведьма наделила внука чудесным, проникающим в самое сердце взглядом и дьявольским обаянием. Третий, почти лишенный правдоподобия вариант – будто мать Никиты цыганка, понесла она ребёнка от чужака, не рома, потому и оставила его в детдоме – позора в таборе не хотела.

      Правы оказались первые, да и отчество говорило само за себя. Отец Никиты был цыганом, а мать уроженка небольшого поселка в Малороссии. Но никаких ведьм и колдунов в роду у того цыгана не водилось, он слыл разгуляем и сердцекрадом. Любовь закончилась, когда табор собрал шатры и отправился на новое кочевье, сын- полукровка стал обузой, и, во избежание пересудов, мать-кукушка оставила младенца на пороге харьковского дома малютки.

      Именно жгучий папин взгляд помогал Никите ловить в силки не только желторотых ласточек, но и скучающих орлиц. Глаза у Никиты действительно были особенные, радужка реагировала на солнечный свет и меняла оттенки от кофейного со сливками по утрам до волнующего темного шоколада после заката. Когда же Никита влюблялся, то в глазах появлялись изумрудные переливы и золотистые искорки.