Профессорская дочка. Юлия Николаева

хмыкаю, не удержавшись. К сожалению, Роман Андреевич прав в описании некоторых наших дам.

      – Хотите сказать, они к вам клеятся?

      – Вроде того, – он невозмутимо продолжает раскладывать дипломные работы, периодически в некоторые заглядывая.

      – Да ладно, – тяну я, – и Марина Игоревна? Не верю, она нормальная женщина.

      Гордеев усмехается, бросая на меня взгляд.

      – Считаете, мной могут увлечься только ненормальные?

      Я краснею, хорошо, что Гордеев снова возвращает внимание дипломам. Но ответа-то ждет.

      – Ну… – тяну, пытаясь подобрать слова. И зачем я только ляпнула это, а? – Ну я имела в виду, что она… Нет, она хорошая, но ей под сорок, а вы…

      Гордеев откладывает дипломник и смотрит на меня.

      – Что я? – интересуется, вздернув бровь.

      Я молчу, опустив глаза. Роман Андреевич ставит локти на стопку, таким образом приближаясь ко мне.

      – Ну же, Завьялова, смелее, договорите мысль. Что я?

      – А вы легко снимаете в клубе девиц, которым еще и тридцати нет, – буркаю в итоге.

      Голову не поднимаю, хотя чувствую, что Гордеев продолжает на меня смотреть. Ну должен же он понимать, что я хотела сказать? И вообще, это какая-то дурацкая тема для разговора.

      Наконец, мужчина выпрямляется и снова начинает раскладывать дипломники по кучкам.

      – Ну а вы, Завьялова, – спрашивает, не глядя на меня, – чем собираетесь заниматься после вуза? В школу пойдете?

      Ладно, это уже лучше. Нет, лучше всего, если бы мы вообще не разговаривали, но эта тема хотя бы адекватная в общении преподавателя и студентки.

      – Хочу остаться в университете, – говорю в ответ. – Мне бы хотелось обучать более-менее взрослых людей, дети – это совсем не мое.

      Гордеев усмехается.

      – Я тоже так думал. И про обучение, и про детей. Скажу честно, большинство студентов оказываются еще хуже детей. Школьники по крайней мере, в большинстве своем впитывают информацию, а студентам надо уметь ее еще перерабатывать. Они же приходят после школы именно как губки, в лучшем случае все запоминают, не особенно разбираясь. В худшем – даже запоминать не хотят. Нет, конечно, бывают исключения, но в основной массе так. Но вы попробуйте, конечно, вдруг понравится.

      Киваю, молча перебирая работы, а потом все же спрашиваю:

      – А почему вы приехали к нам? – на его вопросительный взгляд поясняю: – Вы ведь работали в московском вузе, почему приехали сюда?

      – Я здесь родился, учился в этом институте, – поясняет он, деловито перебирая работы.

      – Серьезно? – искренне удивляюсь я.

      – А что в этом такого? – улыбается Гордеев.

      Я на мгновенье позволяю себе полюбоваться мужчиной. Еще ни разу не видела, как он улыбается, сейчас он выглядит таким милым и… чертовски сексуальным. Наверняка этой улыбкой он часто пользуется, чтобы соблазнять женщин. Коих у него было неимоверное количество, если верить Марине.

      – Не знаю, думала, вы москвич.

      – Я уехал сразу после окончания института, так что