Пять уникальных писателей (сборник). Саша Кругосветов

и именно в тот момент, когда их вселенные перетекли друг в друга и соединились в один космический организм.

      На пике наивысшего душевного волнения Даша видела, как изменился Данила: от его прежнего облика мало что осталось. Оказалось, что у него, кроме его юношеской головы, которую знала Даша, есть ещё две. Все три ей нравились, ну одну-то она уже знала, пиратскую: молодое лицо его пылало страстью. Лоб горел огнём. Даше пришлось прикрыть глаза, потому что она побоялась ослепнуть, голова по правую руку Данталиона была львиной, это напомнило Даше о проказе, когда болезнь превращает человеческое лицо в подобие львиной морды, но львиное лицо Данталиона не вызывало у неё чувства отвращения, она запустила руки в львиную гриву и глубоко поцеловала его, проведя языком по крупным жёлтым клыкам и лаская шершавый большой львиный язык. Даше очень хотелось закрыть глаза от наслаждения, но она не хотела упустить хоть миллисекунду новых ощущений. Она, как гурман, которого посадили за необъятный накрытый новыми яствами, о которых этот гурман краем уха слышал, краем глаза читал в старинных манускриптах или видел в разгорячённом кошмарами сне, стол и сказали – ешь, не знала, с чего начать! Ограничений нет! Диету к чёрту! Границ нет. Границы только в тебе, и только от тебя зависит, что ты позволишь себе за этим столом.

      Третья голова немного испугала Дашу. Всё, что она знала о дьяволе, она со страхом увидела в третьей голове Данталиона. Может, так и было. Холодный мраморный лоб. Чёрные бездонные глаза, только дьявол был слеп на один глаз, а оба глаза Данталиона сияли, как чёрные бриллианты, от взгляда в которые Дашу бросило в холод, тонкие скупые губы, татарская, как говаривал Дашин отец, бородка отдельными кустиками украшала мощный, выдающийся вперёд подбородок.

      Даша даже растерялась, не зная, какую голову ей целовать в первую очередь. Она задрожала от желания целовать сразу все три. Данталион не удержался от смеха, когда понял, чем вызвана Дашина нерешительность. И взял всё в свои руки. Руки тоже изменились. Стали длиннее, мускулистее, если бы он опустил их, то кончики длинных, чувствительных, нежных, как у девушки, пальцев с загнутыми когтями достали бы до колен. Данталион такими длинными руками мог бы шутя обнять Дашу в два оборота. Тут только Даша заметила, что он не обнимает её только потому, что у него в правой руке острый, как будто раскалённый, меч, а в левой змея. Он спохватился и воткнул меч в пол, а змею бросил со словами: как я ненавижу эту гадюку! Она, обиженно шипя, забралась в корзину для зонтов. Как только Данталион освободил руки, он крепко обнял Дашу.

      Данталион стал ещё выше, и Даша подумала, что сил удивляться у неё уже нет, было только нетерпеливое желание отдаться новым ощущениям, но когда она помогла Данталиону избавиться от одежды, ему всё-таки удалось её удивить: она обнаружила у него львиный хвост. Он смутился, а Даша сказала, что ей нравится его хвост!

      Данталиону приходилось наклонять голову, чтобы не задеть потолок рогами на дьявольской