Тайна Эдвина Друда. Чарльз Диккенс

Ведь Клойстергам – маленькое местечко, а я, запертый в этой трущобе, не видел ничего далее, так откуда же и взяться знанию света?

      – Если я и не бывал в чужих краях, молодой человек… – начинает мистер Сапси и потом вдруг останавливается. – Вы извините меня, что я называю вас молодым человеком, мистер Джаспер, но вы гораздо моложе меня.

      – Сделайте одолжение.

      – Если я и не бывал в чужих краях, молодой человек, то чужие края сами прибыли ко мне. Они прибывали в связи с моей профессией, и я пользуюсь каждым представившимся случаем пополнить свои знания. Например, я составляю инвентарь или каталог; я вижу французские часы, которых никогда прежде не видел в жизни, но я тотчас кладу на них палец и говорю: «Париж!» Если я вижу китайские чашки и блюдечки, которых тоже раньше не видел, я немедленно кладу на них палец и говорю: «Пекин, Нанкин и Кантон». То же самое с Японией и Египтом; то же самое с бамбуковым и сандаловым деревом из Ост-Индии – я на них всех кладу палец. Не раз накрывал я этим пальцем Северный полюс, говоря: «Пика работы эскимосов, куплена за полпинты хереса!»

      – Неужели? Замечательный, очень любопытный способ узнавать людей и предметы, мистер Сапси.

      – Я упоминаю об этом, сэр, – произносит мистер Сапси с необыкновенным самодовольствием, – потому что, как я всегда утверждаю, не следует хвастаться тем, до чего вы дошли, и гордиться своими знаниями, но надо показать, как вы до этого дошли, как их достигли, что будет лучшим доказательством вашего искусства, и тогда вам поверят.

      – Очень интересно. Но вы, кажется, хотели поговорить со мной о покойной миссис Сапси?

      – Да, сэр, – отвечает мистер Сапси, снова наполняя рюмки вином и пряча графин подальше. – Но прежде, чем я спрошу у вас как у человека со вкусом совета относительно этой безделицы, – аукционист показывает бумагу, которую он недавно читал, – а это действительно безделица, хотя для этого надо было подумать и поломать себе голову, я, быть может, должен обрисовать вам характер покойной миссис Сапси, умершей девять месяцев тому назад.

      Мистер Джаспер, скрывавший зевоту за рюмкой, ставит свою импровизированную ширму на стол и старается принять вид человека внимательного, интересующегося тем, что ему говорят. Но это выражение лица несколько портят его отчаянные усилия побороть снова одолевающую его зевоту.

      – Лет шесть тому назад или около этого, когда я развил свой ум до того состояния (я не скажу «в котором он находится теперь» – это было бы слишком много), чтобы почувствовать потребность поглотить в своем уме другой ум, я стал искать подругу жизни, потому что, как я всегда говорю, нехорошо человеку быть одиноким.

      Мистер Джаспер, по-видимому, старается усвоить и не забыть эту оригинальную мысль.

      – Мисс Бробити в то время содержала на другом конце города заведение, не то чтобы соперничавшее, но параллельное с Монастырским домом, похожее на него по своим целям. Все уверяли, что она страстно увлекалась моими аукционами, посещала их, когда они приходились на праздники или каникулы. Люди говорили, что она восторгалась моим красноречием, моими