Алый куб господина Сортеса. Роман в четырёх частях. Книга первая. Глеб Андреевич Давыдов

и надвинуты на лицо. Довольно частая привычка у здешних завсегдатаев, вот только завсегдатаями, при близком рассмотрении, они явно не были. Из-под капюшона, одного из сидящих, выбивался локон чистых светлых волос. Стоит ли говорить, что подобное, в таком рода месте, было инородно. Они ещё не успели ничего понять, когда под плащом подошедшего, что-то блеснуло и, голова, одного из них, слетела на грязный дощатый пол. Фреовин, тут же перехватил выхваченный топорик и обрушил следующий удар прямиком на голову второго сидящего. Раздался противный треск раздробленного черепа. Оставшиеся двое других, вскочили со своих мест, обнажив небольшие одноручные мечи. На гарде каждого меча гордо отблёскивал отчеканенный герб: «зубастая пасть благородного пса, свирепо сжимала извивающегося змея» – это не оставляло всяких сомнений в том, что пред Фреовином стоят никто иные, как люди местного управителя.

      «Значит, и вам я интересен», – подумал про себя Фреовин и сделал уверенный шаг к одному из них.

      Мужчина, в ответ на это сближение, взревел и ринулся вперёд в рубящем ударе. Фреовин лишь отошёл в сторону, проводя летящий мимо удар взглядом и одним движением, отсёк держащую меч руку. Боевой крик нападающего, тут же, сменился воплем боли и отчаяния. Мужчина упал на колени в истерике, прижимая к груди оставшийся обрубок. Фреовин пнул его в лицо, а после, перешагнув через всё ещё вопящего мужчину, обратился к последнему оставшемуся:

      – Значит, почти вышли на меня и решили подсидеть в одном из подобных мест. Довольно умно для таких, как вы.

      Стоящий перед ним мужчина, твёрдо сжимал рукоять своего меча.

      «Сам ведь виноват, тот случай в порту, когда я совсем забыл об осторожности», – подумал про себя Фреовин.

      Вдруг, мужчина резко взмахнул мечом и ринулся на Фреовина. Тот, лишь слегка, отстранился назад. Остриё пролетело пред самым его носом, но Фреовина это не заботило. Теперь, когда весьма неудачный, по его мнению, выпад был сделан, у нападающего не оставалось шанса. Лезвие в руках атакующего ещё не завершило свой пролёт, как его срубленная с тела голова, уже летела вниз, под аккомпанемент алых фонтанирующих брызг, что в обилии сочились, с уже безвольно падающего навстречу грубому деревянному полу тела.

      Фреовин поморщился. Убийство вызывало у него неприязнь и, в какой-то степени, отторжение, но, в то же время, он непоколебимо считал, что его цель оправдывает подобные методы. И вот, под ногами Фреовина лежал последний раненый противник. Тот, уже не кричал, как прежде, а лишь жалобно скулил, всё так же прижимая к себе остатки руки. Было ли Фреовину жалко лежащего, как жалко тех попрошаек, что часто скитаются вдоль улиц и кому он, неизменно, кидал хотя бы пару монет? Определённо нет. Прожив, довольно долгую жизнь, он мог отличать сочувствие от, как он считал, трусливой и опасной для жизни слабости. Фреовин приложил руку к голове лежащего, его ладонь, на мгновение, вспыхнула синеватым светом.

      «Как и ожидалось, их довольно много, и все заинтересованы в моей скромной персоне. Очень жаль, что так вышло», – подумал