Второе рождение. Наталья Селиванова

же откликается)

      Тогда и мне налей. Завтра уезжаю в Новосибирск. Предлагаешь, прям там поругаться с Минфином? Перед телекамерами?

      Отец подходит к подвесному ящику, открывает его, забирает початую бутылку армянского коньяка и ставит вместе с двумя рюмками эту бутылку на стол.

      Они садятся друг напротив друга. Отец разливает в рюмки коньяк.

      ОТЕЦ

      Что значит «нормо-часы для выпуска научной продукции»? Откуда этот дикий новояз в проекте постановления? Для чего вы требуете от ученых планы и отчеты? Для обмана? Как и в начале Советской власти, вас накрывает тьма самоистребления. Только не физического, когда большевики резали всех подряд, кто не с ними… Хотя, как знать. У вашей власти, видимо, просто другой вид сегрегации.

      (Аркадий Алексеевич мрачнеет и грозит сыну большим пальчиком, как в детстве)

      Но я никогда не врал в науке.

      СТАНИСЛАВ

      Врал. И маме, изменяя, врал. Я хорошо помню цаплю эту, пергидрольную, твою секретаршу с конфетами для меня. И ты был такой же начальник в совдепе, как все. Как все, голосовал в парткомах. Только знал два иностранных языка, красиво говорил, модно одевался и писал хорошую аналитику в ЦК. Ну да, что-то, конечно, вы открыли и построили.

      ОТЕЦ

      (кричит)

      Нет! Сопляк! Ты не вправе меня судить.

      СТАНИСЛАВ

      (берет рюмку и снисходительно замечает)

      Ты мне еще про вызовы современного мира расскажи. У меня это в докладе выделено красным.

      ОТЕЦ

      (раскрасневшись и все больше нервничая, убежденно говорит)

      Ваши научные реформы – это абсурд и преступление перед народом. И ты – соучастник.

      СТАНИСЛАВ

      (будто с непробиваемой броней)

      Неточность, господин академик! Элита и низы и есть народ. Ты про ценности или про интересы? Твое здоровье!

      Станислав выпивает рюмку, приподнимается за блюдцем для печенья. Снова садится за стол и кладет в маленькую тарелку печенье. Откусывает кусочек и кладет остаток на тарелку.

      ОТЕЦ

      (с опозданием тоже выпивает, но не закусывает)

      У народа, значит, интересов нет?

      СТАНИСЛАВ

      (объясняет)

      Дубль два. У низов ценности. У элиты – интересы.

      ОТЕЦ

      Два десятка лет все реформируете. Не надоело паясничать?

      СТАНИСЛАВ

      Уже никого не осталось, а ты все равно думаешь о якобы хороших советских временах.

      ОТЕЦ

      (повернув голову, смотрит в окно)

      Это не только моя молодость. Была возможность служить науке, радоваться каждому случаю поработать в архиве. Для советского ученого исторический документ был вдохновением, а потом уж карьерой.

      СТАНИСЛАВ

      (разливает по рюмкам коньяк)

      И сейчас можешь пойти поработать в архиве. Только залы сегодня на научных конференциях, где вы выступаете, полупустые, и те заполняются по команде. Также и партии. Нет твоей КПСС. Придумали другое название, оформили попроще порядок членства. Но никто не бежит. Время! Время другое.

      СТАНИСЛАВ

      (после