Хромые кони. Мик Геррон

укрытие под кургузым карнизом дома напротив, покуда дождь хлестал так, что Ною и в страшном сне бы не привиделось. Большинство жильцов давно исполнили свой гражданский долг: мусорные мешки, словно черные свинки, расселись вдоль фасадов, а казенные муниципальные контейнеры несли караул у дверей. Но под дверью журналюги было пусто. Холодная вода текла за шиворот, прокладывая себе тропинку вдоль спины и в межъягодичье, и он знал, что, сколько тут ни стой, ничего путного из этого не выйдет.

      – Смотри не попадись, – сказал тогда Лэм.

      «С хрена ли мне попадаться?» – подумал Ривер, а вслух ответил:

      – Постараюсь.

      – Парковка только для жильцов, – добавил Лэм, словно сообщал секретный пароль.

      Только для жильцов. И что с того?

      А то, запоздало сообразил он, что отсидеться в машине не получится. Не получится устроиться поуютней, слушать, как дождь барабанит по брезентовой крыше, и поджидать, когда вынесут мешки. Появление инспектора парковочного надзора (или как их там нынче называют) после полуночи хоть и маловероятно, но не исключается полностью.

      Все, чего ему теперь не хватало, – это штраф за парковку. Выписанный прямо на месте. Официальная засветка.

      «Смотри не попадись».

      Таким образом и случился карниз под проливным дождем. И хуже того – свет, мерцающий за тонкими шторами журналюжьей квартиры на первом этаже, и тень, постоянно мелькающая за ними. Будто писака, сидя в тепле и сухости, покатывался со смеху, представляя себе Ривера, ждущего под дождем, когда он вынесет помойку, чтобы выкрасть ее и подвергнуть негласному исследованию. Словно журналюга обо всем знал.

      А вскоре после полуночи Риверу подумалось, что, может быть, тот и на самом деле знает.

      В течение последних восьми месяцев это случалось с ним регулярно. Время от времени он брал общую картину происходящего и встряхивал ее, словно перемешанные фрагменты пазла. Иногда фрагменты складывались в другую картину, иногда не складывались вовсе. Что же такого важного может быть в журналистском мусоре, что Джексон Лэм послал Ривера на его первое полевое задание с тех пор, как его, Ривера, перевели в Слау-башню? Может быть, все дело действительно было в мусоре. А может, в том, чтобы заставить Ривера проторчать пару-тройку часов под проливным дождем, пока писака и Лэм, болтая по телефону, надрывали животики.

      А ведь прогноз обещал дождь. Да что там прогноз! Дождь лил уже тогда, когда Лэм посылал его на задание.

      «Парковка только для жильцов», – сказал он.

      «Смотри не попадись».

      Прошло еще десять минут, и Ривер решил, что всему есть предел. Никакой мусор сегодня не появится, а если и появится, то будет означать лишь то, что Ривер повелся на идиотский розыгрыш… Он повернул восвояси, подхватил на ходу первый попавшийся мешок и зашвырнул его в багажник машины, оставленной у ближайшего паркомата. И поехал домой. И лег в постель.

      Где пролежал два часа, наблюдая, как фрагменты складываются в новую картинку. Возможно, Джексон-Лэмово «смотри не попадись» означало