Первенцы. Дарья Чернышова

не… что? Что могло его задержать?»

      Вдова снова глянула исподлобья, давая понять, что им лучше уйти. Они так и поступили, но задержались на крыльце, не зная, ждать художника здесь или попытаться найти его в вечернем Бронте.

      Красавица беспокойно фыркнула и ударила копытом.

      – Что-то тут неладно, – вполголоса произнес Гашек. – В Бронте опасно, Драгаш может не вернуться вообще. Я знаю, куда нам нужно. В Тарду. Отсюда дней пять на север. Далеко, но как-нибудь доберемся.

      – Почему туда?

      – Он сказал, что из-за того рисунка господин Гельмут вызывал к себе конюха.

      – Что не так с конюхом? – не поняла Итка.

      – В тот день он спешно уехал, а из Тарды вернулся с братом. Тот заночевал в Кирте и исчез вместе с нашей лучшей лошадью. Думаю, это был гонец.

      – Что ты там можешь «думать»? Тебе сколько было, лет шесть?

      – Меньше, но я все помню, – мрачно ответил Гашек. – В день отъезда конюха моя мать заболела. А как только отбыл гонец, она умерла.

      Итка опустила глаза и тихо извинилась за грубость. Он махнул рукой – дело прошлое; он и сам порой забывал, что у него когда-то была мать.

      Она проявляла полное безразличие к тому, что происходило с Гашеком, за исключением дней, когда господин выплачивал ей пособие. Тогда мать могла нежно подозвать его и даже погладить, как коня, который выиграл забег. И все-таки перед смертью она весь день не отпускала руку сына, умоляя остаться, называя его своей радостью. Гашек плакал, обнимал ее за плечи и говорил, что она скоро поправится и они купят сахарные завитки, как в день рождения. Когда она перестала дышать, он пытался напоить ее водой из следа от конского копыта. Потом пришел Свида с замотанным тканью лицом, а Гашека увели в замок. Он помнил, что в пустом доме неприятно пахло.

      – Давай подождем, – предложила Итка, прогоняя болезненное воспоминание. – Мне кажется, это важно. То, что он нарисовал. Вдруг мы узнаем эту штуку и…

      Она замолчала, ойкнув и зажмурившись, и начала сильно чесать ухо, будто туда забралась мошка. Гашек хотел уже предложить взглянуть самому, как вдруг Итка опустила руку и шепотом спросила:

      – Слышишь?

      Гашек в недоумении пожал плечами.

      – Слышу что?

      – Это они, – вздрогнув, ответила она. – Те двое, из Хаггеды. Не слышишь? Идут сюда…

      Он, не понимая, о чем речь, выглянул из-за калитки. Улица просматривалась до конца: никого. Гашек собирался переспросить, что Итка имеет в виду, но вовремя взглянул налево, туда, откуда они приехали. Из-за угла показались две коренастых фигуры. Даже с такого расстояния Гашек мог поклясться, что у них на головах плоские шапки. Дорогу им перебежала брюхатая кошка.

      Гашек схватил Итку за руку.

      – Сейчас же в седло и за мной, к северным воротам.

      Один из торговцев – если они в самом деле торговцы – крикнул что-то на змеином языке.

      Уже сидя верхом и подгоняя Красавицу, Гашек обернулся и удостоверился, что побег из города – самое верное