Тайна чудесных кукол. Анастасия Евлахова

шелк! – бормотал отец. – Ну точно же, точно! – повторял он, перебирая жеваные банты на животе у куклы. – Затянем только корсет посильнее… И дело с концом.

      – Отец…

      – И как же я забыл? Голубой шелк…

      – Отец!

      – А?

      Кукольник все же глянул на нее и подслеповато моргнул. Он всегда так делал, когда смотрел и не видел, потому что мысли его занимало что-то совсем иное.

      – Ты был у короля? – очень тихо спросила Инга.

      Отец моргнул снова, и взгляд его снова виновато забегал. Инга выдохнула:

      – Не был?

      Отец только поднял руку, будто хотел что-то ответить, как-то оправдаться, но потом только опустил голову и кивнул.

      – Не было никакой аудиенции, да?

      Кукольник снова кивнул, но на этот раз совсем неохотно.

      – Пирожочек… – проговорил он. – Ты пойми. У короля столько дел с этой Выставкой, ему не до моих прошений… Ты только представь, там послов – со всего мира! Гостей прорва. Таких выставок же еще никто не устраивал… Она ведь такая первая. Пойми, Пирожочек, это такое огромное дело… Ему просто не до нас.

      Скрипнула дверцей своего домика часовая кукушка. Выскочила на пружине, растворила желтый клюв и оглушительно закуковала. На другом конце мастерской забили напольные часы. На верстаке застукали ходики. Отец не увлекался часами, но иногда собирал их, чтобы «прочистить голову», как он выражался.

      Он вскочил.

      – Отправляйте, ну же, отправляйте! Времечко-то, время утекает… Лидию не трогать. Остальных – в путь!

      «Золотые воротнички» засуетились с удвоенной скоростью вокруг ящиков и принялись приколачивать крышки.

      – И аккуратнее, милейшие, аккуратнее!

      Отец проводил первый ящик, похлопав его по боку, как любимого пса, а потом повернулся к Инге и, не глядя, как-то виновато бросил:

      – Ты, Пирожочек, побудь пока здесь, а я сбегаю в наше хранилище. Проследи, чтобы Лидию пока не трогали. Ну-ка, Гаспар! Дочь мою не выпускать. Пусть надзирает… за работами.

      – Но отец, послушай! – заломила руки Инга. – Ты ведь даже не пробовал… Ты даже прошение об аудиенции не подавал! Правда же?

      Но отец уже не слушал. Он махнул Гаспару и исчез в дверях, протиснувшись перед «воротничками» с первым ящиком. Инга метнулась следом, но дорогу ей преградил лакей из Деревяшек.

      Отец не давал своим слугам имен, а Инга их различала по дефектам. Гаспар косил, Фило хромал, а у Эберта не хватало пальца на левой руке. Были еще Луц с Дирком: у одного коленный сустав скрипел, а у другого клинило руку, но Инга сама уже не помнила, кто из них кто. Может, и не было больше никакого Луца и коленом теперь скрипел уже Луц Второй или Луц Третий.

      – Дай пройти!

      Инга набросилась на Деревяшку, но все тщетно. Луц – или Дирк, или Эберт – протянул вперед руки и теснил ее подальше от дверей. Инга пинала бестолкового Луца что есть силы, но он сжал свои деревянные пальцы у нее на плечах и хватки не ослаблял.

      – Пусти!

      «Воротнички» тем временем выволакивали коробы с куклами один за другим. Вот ящик с пастухом, а следом коробочка поменьше