Королевство плоти и огня. Дженнифер Арментроут

половину кровати.

      – Просто подожди и сам узнаешь.

      На его губах появилась усмешка, на правой щеке обозначилась ямочка, но очень быстро пропала.

      – Ты помнишь что-нибудь из кошмара?

      – Я так стараюсь об этом не думать, – призналась я, натянув на грудь тяжелое одеяло.

      Он оперся на локоть, и я опустила взгляд на его подтянутый живот.

      – Ты говорила во сне.

      – Что?

      Заставила предательские глаза вернуться к его лицу.

      Кастил кивнул.

      – Это было что-то вроде… детской песенки-страшилки. Что-то про милый цветочек.

      В момент, когда он это сказал, страшный сон вернулся с пугающей ясностью.

      – Милый маковый цветочек, его сорвешь – он кровоточит, и не милый больше… – пробормотала я.

      – Да. Это. – Он поднял бровь. – И сейчас звучит так же тревожно, как и в первый раз.

      – Не могу поверить, что я такое говорила.

      – И я не мог поверить, когда услышал. Тебе об этом раньше кто-нибудь говорил?

      – Я… – Я нахмурилась и покачала головой. – Не знаю. Иногда кошмары о той ночи немного отличаются от того, что происходило в действительности, но я не помню, чтобы раньше такое слышала. – Я вцепилась пальцами в воротник ночной рубашки. – И я… я стараюсь не думать о снах, когда просыпаюсь. Я могла слышать стихотворение раньше и забыть. Иногда это…

      – Сбивает с толку, – закончил он за меня.

      Кивнула, прокручивая в голове все, что помню. Подступила тошнота. Я практически ощущала запах крови, чувствовала влажную руку матери…

      – С мамой кто-то говорил. В кошмаре. Голос раздался как раз перед тем, как до нас добрались Жаждущие. – Я широко раскрыла глаза. – Думаю, этот же голос говорил про цветочек, и мама ответила. Но я…

      Я с досадой пыталась разобрать невнятное слово, которое она, кажется, произнесла. Вряд ли она сказала больше одного слова. Я практически видела, как шевелятся ее губы, но это воспоминание могло быть фальшивым.

      – Я не… не могу вспомнить.

      – Может, вспомнишь позже.

      – Может. – Я вздохнула. – Но я даже не знаю, в самом ли деле что-то слышала.

      – Не исключено. Порой детали прошлого в снах накладываются друг на друга. Мое пленение часто смешивается с пленением Малика. – Он лег на спину и уставился на открытые балки на потолке. – Ночь нападения Жаждущих была не единственным испытанием, через которые ты прошла.

      Мои пальцы соскользнули с воротника. Я сразу поняла, что он имеет в виду герцога. По шее поднялся жар. Я ненавижу этот стыд, это унижение от того, что он со мной делал и чему я не могла помешать. Но если кто и знает, каково это было, то это Кастил. Хотя ему пришлось гораздо хуже, чем мне.

      – Как ты узнал о герцоге? Я тебе ничего не говорила.

      – О его уроках? – Он сжал губы. – Герцога Тирмана среди королевских гвардейцев боялись, но не уважали. Хватило слабейшего принуждения, чтобы один из них рассказал, что им известно.

      Во рту пересохло, когда я услышала, что он применил принуждение. Но такую реакцию вызвало не то, что он сделал,