Истощение времени (сборник). Владимир Орлов

следовало поспешать в Столешников или Камергерский переулки. Уже в семь вечера можно было уткнуться в закрытые двери доступного для москвича среднего достатка заведения. Таковы были нормы жизни той поры… Быстрее было дойти до «Ямы» (или «Ладьи») в Столешниковом. В надежде на то, что пивная в Столешниковом, несмотря на вывихи истории, сегодня всё же работает.

45

      И ведь работала!

46

      Правда, открыли её всего лишь час назад. Когда люди, галдевшие возле Белого Дома, стали расходиться. И когда кот Тимофей унырнул в политическую жизнь.

47

      Знакомые, сумевшие добраться до «Ямы» раньше меня, сразу же принялись обогащать меня историческими сведениями. Под аркой во двор «Ямы», на углу Столешникова и Большой Дмитровки, оказывается, ещё совсем недавно стоял танк (вот вам и мои сомнения по поводу танков!), хотя, может, это была и самоходка, с пушкой, нацеленной на резиденцию градоначальника. Слава Богу, не стреляла. А могла… Вновь прибывающие в «Яму», промочив горло двумя-тремя кружками пива, не могли не поделиться историями своих подвигов в последние три дня. Выходило, что их усердиями и решительными действиями (по совокупности) были обезврежены не менее ста боевых машин, урезонены тысячи ретроградов и возобновлены хоровые исполнения государственного гимна. Я ощущал себя чуть ли не дезертиром, во всяком случае – никчёмным обывателем, уклонившимся от переживаний народа ради дачного благополучия, а сегодня – и ради частного интереса в очереди к нотариусу. Мне стало неловко, неловко было и участвовать в разговорах, то и дело сползавших в политику и гадания высших свойств, долго я стоять в «Яме» не смог. Тем более, что пиво в «Яме» было, а закуски – никакой. А стало быть, надо было нестись в закусочную в Камергерском переулке, тогда ещё Проезде Художественного Театра. И там я, конечно, повстречал знакомых. Среди них было немало служителей муз из здешних театров, не занятых нынче в вечерних спектаклях. Возможно, все они наговорились на репетициях, а потому, если и обсуждали события дня, то коротко и будто бы без всякой охоты. А вот спекулянты билетами и учебниками, частые посетители закусочной, судачили о пережитом всезнайками и философами на уровне «Ганди едет в Данди…». Но их можно было не слушать, цену каждому из них я знал. Рыбная солянка была хороша, за пять минут я убрал две порции. Готов был и на третью, но меня устроила и тарелка только что отваренной картошки с ломтиками малосольной каспийской сельди. Обслуга закусочной была рада своим сидельцам, возобновлённым запахам ожившей кухни, кассирша Люда рассказала мне, как надоел им трёхдневный простой. И им – в радость с увлечением и шиком накормить и напоить гостей. Что и было прочувствовано моим благодарным организмом. А сто пятьдесят граммов водки показались мне лекарственной необходимостью. И было замечательно, что камергерский напиток – прохладен, не имеет отношения к халяве и не преподнесён мне чьими-то неведомыми щедротами неизвестно по какой причине… Но можно было в комфортах жизни и задремать. Нет, задремать было нельзя. Требования общепита