Пустячок, а приятно. Марина Серова

и спустились вниз, на улицу. Остановились, выйдя из подъезда, возле моей бежевой «девятки», оглядываясь по сторонам и с наслаждением вдыхая утренний морозный воздух.

      – Ну, Танечка? – начал мой ментовский друг. – Давай не молчи. Колись…

      – Ты о чем, Киря, родной?

      – Как о чем? – Киря стал заметно заводиться. – Ты что, держишь меня за идиота? Сейчас будешь утверждать, что ты из чистого любопытства задавала жене убитого все эти вопросы?

      – Буду, дорогой, – невозмутимо отвечала я.

      Кирьянов нервно выдохнул воздух, попытался заглянуть мне в глаза.

      – Танечка, милая, скажи, на тебя уголовное дело когда-нибудь заводили?

      – Нет, Киря, хороший мой, мне чаще обещали по морде дать. А ты почему спрашиваешь?

      – Да так, – Киря отвернулся, – просто подумал, когда-нибудь же надо начинать. А что? Повод подходящий – убийство. Улики есть, тебя видели с убитым последней…

      – Мотив, начальник? – невинно спросила я. Затем не спеша полезла в карман, вытащила сигареты и стала прикуривать.

      Солнце в середине марта уже довольно рано показывается из-за горизонта, и теперь, в восьмом часу утра, оно висело довольно высоко. Подъезд дома, возле которого мы стояли, находился как раз с восточной стороны, и его заливало потоками ослепительного утреннего света. Стоять и купаться в солнечных лучах было необычайно приятно, особенно ощущая, как пощипывает кожу морозный утренний воздух.

      – Ужасно как портит людей служба в органах, – с печальным вздохом сказала я, выпуская облачко сизого табачного дыма. – Мы, Киря, между прочим, с тобой стариннейшие друзья, сколько дел вместе распутали, в скольких переделках побывали… И вот теперь ты собираешься завести на меня уголовное дело, быть может, даже посадить меня в СИЗО… И все без малейшей, сколько-нибудь серьезной улики!

      – А что я еще должен делать? – ожесточенно спросил он. – С меня будут требовать, чтобы я раскрыл это преступление!

      – Так ведь чтобы раскрыл, Киря! – сказала я с упреком. – То есть чтобы нашел действительно виновных, а не козла отпущения!

      Кирьянов насупился и молчал с сердитым видом, не глядя в мою сторону.

      – Я хочу знать то, что знаешь ты, – упрямо заявил он.

      – А зачем? – возразила я. – Разве у тебя мало своих проблем? У тебя же наверняка лежит на столе заявление от какой-нибудь бабы Маши, у которой из погреба сперли банку соленых огурцов. Или есть в производстве дело на пьяницу и бомжа дядю Витю, который во время распития алкогольных напитков кого-то укаекал бутылкой по башке. Ну? Чем не поле деятельности? Расследуй сколько хочешь! А убийством Ольховского, уж позволь, займусь я сама.

      – Ты? Займешься убийством Ольховского? – Кирьянов с такой неожиданной радостью и облегчением воскликнул это, что я не удержалась, прыснула в кулачок. Вот тебе и грозный подполковник милиции!

      – Ну, если честно, то я еще не решила, – сказала я осторожно. – Я так понимаю, ты же мне не заплатишь по двести баксов за день расследования?

      – Я тебе дам Почетную