Египетские вечера. Марина Серова

на глаз.

      – Жду. – Мельников отключил телефон.

      Значит, я попала в самую точку.

      Недолго думая, я завела машину и поехала на работу к Андрею. На вахте уже лежал пропуск на мое имя, так что прошла я в здание без проблем, оценив расторопность товарища.

      – Неужели это дело показалось тебе таким интересным? – таким был первый вопрос Мельникова, едва я появилась на пороге.

      – У меня есть все основания предполагать, что это не самоубийство, – просто ответила я, примостившись на старом, но вполне еще добротном стуле.

      – Выкладывай.

      – А давай-ка, Андрюша, сначала ты. Вдруг я ошибаюсь? Да и вообще, я еще не все знаю. Мне только сегодня позвонила Наташа Соколова. Это та девушка, с которой жил Глеб. Как там его фамилия?

      – Сашков.

      – Вот-вот. Глеб Сашков. Правда, фамилия необычная?

      – Ты мне зубы-то не заговаривай!

      – Мельников, хватит ломаться! Давай рассказывай. Я ведь не против тебя работать собираюсь, а вместе с тобой.

      – Ты? Вместе со мной? Такое разве случалось? Ты же всегда одна. Сама по себе. Вечно придешь, все выпытаешь, а потом пользуешься. А сама ни чуточки не поможешь, – стал демонстративно ныть Андрей.

      – Но преступник всегда свое получает тем не менее, – подхватила я, добавив в голос философской грусти. – Правда торжествует. Так что я не понимаю, чем ты недоволен?

      – Значит, тебе кажется, что парню прыгнуть помогли. Я правильно истолковал твой интерес?

      – Я ведь уже сказала.

      Мельников посмотрел на меня долгим взглядом, потом покосился на сложенные на столе папки. Потянулся к ним, нашел нужную, раскрыл и снова прожег меня сердитым взглядом.

      – Сашков Глеб Васильевич, семидесятого года рождения, вчера, пятнадцатого июля, поздно вечером спрыгнул с балкона. Перелом шейных позвонков. Умер на месте. Никаких следов, говорящих о том, что он сделал это не по собственной воле, найдено не было. Обыкновенное самоубийство.

      – Ты вчера дежурил? – спросила я.

      Мельников побледнел, потом покраснел.

      – В общем-то я, – выдавил он из себя.

      – Как это «в общем-то»? – не дошла до меня его фраза.

      – А так. Дежурство мое, но я так неважно себя чувствовал, что попросил одного тут заменить меня. Впрочем, об этом уже и так известно.

      – Значит, сам ты на месте не был? – Я обрадованно замахала руками. – То-то я думаю: как это мог следователь прозевать такие важные улики, говорящие о том, что это убийство.

      – И что за улики?

      – Андрюша, я тебя прошу, возьми эксперта и давай поедем домой к Наташе Соколовой. Ты сам увидишь.

      – Но все же, – насупился Мельников. Видимо, ему было не очень приятно, что его коллега мог допустить ошибку.

      – Ты помнишь лекции по психологии? Вот скажи мне: очкарик, постоянно носящий очки, снимет их, если захочет прыгнуть с балкона? Или прыгнет в них?

      – Глеб был в очках?

      – Ты мне сначала ответь. Снимет или нет? – не собиралась сдаваться я.

      – Снимет. Они всегда очки снимают. Самоубийцы, я имею в виду.

      – Вот