Обезглавленное Древо. Книга четвертая. Проклятый свободой. Ксения Перова

пытается остаться спокойным. Глубоко вдохнул, выдохнул и вкрадчиво произнес:

      – Хочешь сказать, если на нас снова нападут, ты не будешь защищаться и просто дашь зарезать себя, как подсвинка на Новогодье?

      – Я буду защищаться. Но не мечом.

      – А чем, позволь осведомиться?

      Айк выразительно поднял и сжал в кулаки свои крупные руки. Хорас презрительно фыркнул.

      – На кулаках против меча? Парень ты, конечно, здоровый, но, держу пари, в жизни ни разу не дрался. Верно?

      Айк заколебался. Хорас попал в самую точку – ему не приходилось ни с кем драться, ни с мечом, ни без него. Ни один человек в здравом уме не прикоснется к Свершителю и не заговорит с ним, если не хочет закончить жизнь в изгнании.

      Хорас согнул и разогнул руку, поморщился. Посмотрел на небо, расцвеченное яркими красками восхода, потом на примятую, залитую кровью траву. Насвистел какой-то простенький мотивчик, отбивая ритм по колену пальцами. И наконец произнес, обращаясь то ли к Айку, то ли к самому себе:

      – Так дело не пойдет. Мне нужен надежный товарищ, а не смертник, вместе с которым меня прирежут в первой же стычке.

      Первая стычка уже состоялась, и Хорас остался жив, но Айк счел за благо не упоминать об этом. Он уже неплохо знал своего спутника и чувствовал, когда не стоит открывать рот.

      Хорас еще посвистел, почесал в затылке, погладил подбородок. И, словно решившись на что-то, поднялся.

      – Едем.

      Айк передал ему повод.

      – На побережье?

      – Какое там! – буркнул Хорас, поднимаясь в седло. – Нет, поедем в одно место… не очень хорошее, но и не плохое.

      Айк не стал уточнять, как это возможно, просто запрыгнул на спину лошади позади него.

      День разгорался. Солнце прогнало предрассветную муть, но листья деревьев, поникшие, местами изъеденные, словно впитали в себя цвет утренней зари.

      Странно, что увядание может быть так прекрасно, отстраненно подумал Айк. А еще подумал о мертвецах, которых они оставляют валяться возле дороги без погребения, на поживу зверью и мухам. О густой темной крови, медленно впитывающейся в землю. Как трудно ее отмыть, особенно зимой – скребешь и скребешь часами на жгучем морозе…

      И, понимая, что сейчас мысли покатятся дальше, в темную, зловещую мглу его прошлой жизни, он усилием воли заставил себя думать о том единственном светлом, что в ней когда-то было. Единственном, на чем не оставило кровавый след его ужасное ремесло.

      О Крис. И о Джори.

      На следующее утро Сильван первым делом расспросил Дирхеля о том, как живет и торгует Монт. И с большим облегчением узнал, что городок регулярно отправляет обозы с провиантом в Корнил, ближайший крупный город на пути к Мегаполису.

      Сильван собирался, как обычно, попроситься охранником в обоз, но Крис его остановила.

      – С обозом мы будем тащиться, как раненая корова, – решительно произнесла она, заплетая заново свою причудливую косу, – неделю, а то и две, а до Корнила четыре-пять дней пути. Поглядев на Хэла, сам Темный Лик задумается, прежде чем к нам