Царица амазонок. Энн Фортье

он жил вполне конкретной и полной жизнью. Когда я на выходные отправлялась к своим родителям или бабушке, то обычно уходила в лес, искренне надеясь увидеть его верхом на коне, в развевающемся плаще… хотя я точно знала: он уехал в Итон (а позднее – в Оксфорд) и здесь нет никого, кроме меня и моей слишком бурной фантазии.

      Но все же в своем воображаемом мире я не была совершенно одинока. Потому что, насколько я помнила, моя мать всегда изнывала от желания сблизиться с Моузлейнами, которые, собственно, были нашими соседями. По ее расчетам, тот факт, что мой отец занимал должность директора местной школы, должен был ставить нашу семью настолько высоко, что нас могли заметить даже из особняка на холме. Однако, потратив бо́льшую часть своей замужней жизни на тщетное ожидание приглашения на ужин, она вынуждена была осознать, что наши лорд и леди стоят гораздо выше нас по социальной лестнице.

      Для меня всегда оставалось загадкой, почему моя мать – истинная американка – никогда не могла избавиться от страстного желания попасть в особняк Моузлейнов, даже после того, как столько лет она тщетно участвовала волонтером в благотворительных делах миледи в надежде на признание, столько лет тщательно подстригала те двадцать футов живой изгороди из лигуструма, что отделяли самую дальнюю часть барского парка от нашего капустного огорода… и все впустую.

      К тому времени, как я перебралась в Оксфорд, чтобы получить докторскую степень, я была твердо уверена в том, что мы с мамой давно уже не забиваем себе голову этой ерундой. И лишь через год я поняла, в чем состояла тайная цель частых маминых визитов и настойчивых просьб изучить все чудеса Оксфорда.

      Мы начали с того, что обошли каждый из колледжей университета. Моя мать никак не могла насмотреться на готические квадратные дворики и крытые аркады, так не похожие на все то, среди чего она выросла. Когда она думала, что я ничего не замечаю, то наклонялась, чтобы подобрать и спрятать в сумку маленькие сувениры: мелкую гальку, свинцовый карандаш, забытый на каменной ступени, веточку тимьяна в саду целебных трав… И была крайне смущена, осознав, что после стольких лет я все еще почти ничего не знаю о том, что происходит в ее внутреннем мире.

      Завершив осмотр колледжей, мы начали посещать концерты и разные мероприятия, включая даже самые странные спортивные состязания. У моей матери внезапно пробудился неестественный интерес к крикету, потом к регби, потом к теннису. Конечно, оглядываясь назад, я должна была бы понять, что все эти внешне импульсивные порывы были частью ее тайного замысла.

      Джеймс.

      По каким-то причинам мне никогда не приходило в голову, насколько продуманными были наши передвижения по городу и как упорно моя мать заранее рассчитывала наши маршруты и держалась их, невзирая на погоду… Пока однажды она не схватила меня за локоть и не воскликнула таким тоном, словно была крестоносцем, увидевшим наконец священный Грааль:

      – Это он!

      Это и в самом деле был он. Он выходил на Брод-стрит из книжного