Видеосклеп. Дмитрий Коровин

оша почувствовал себя словно без одежды, измазанным дегтем и вываленным в пуху.

      Оценивают? Пускай! Дин к этому привык. Он четырежды был исполнителем этой незавидной роли. И все же ему было неприятно. Он стоял будто перед расстрельной командой жестоких и бессердечных подростков. Перед ним сидели наследники общества, продолжатели родов, внуки зловредных старушек, вечно сующих носы от безделья и скуки в чужие тайны и дела. Нужно было правильно себя зарекомендовать, поставить, показаться с удобного ракурса, подобрать нужный ключ к дверям чужого коллектива.

      Дин стоял и старался ни на кого не смотреть. Он лишь окинул присутствующих взглядом, ни на ком его не задерживая, и уставился на учителя – сорокалетнюю женщину в прямоугольных очках.

      – Класс, внимание! – сказала она. – В нашей школе новый ученик. Пожалуйста, проявите дружелюбие и понимание.

      – О-о, свежая кровь! – раздался неприятный, грубый голос откуда-то с галерки, и по классу раскатился смех.

      – Симпатичный пацанчик, – сквозь гам ввернула девушка с передней парты, ближе всех находившейся к Дину.

      Юноша осторожно скосил глаза и увидел блондинку. С первых же секунд лицо ее показалось прекрасным – чуть продолговатое, с прижатыми ушками и маленьким носом; с большими, скорее синими, чем голубыми, глазами и высоким, гладким лбом – лицо приятное во всех отношениях, изображенное на аккуратной голове, завершенной, собранными на затылке, белыми шелковистыми прядями. Чуть раскрытыми, в меру пухлыми губами девушка посасывала краешек пишущей ручки, с подобострастием искушенной людоедки уставившись на Дина. Удивительно было увидеть подобную мордашку в этой заброшенной Богом дыре. Идеальная внешность девушки, которой Дин уже показался симпатичным!

      – Как звать? – кто-то крикнул из центра.

      И юноша тут же перевел внимание, столкнувшись с недоверчивыми физиономиями, по большей части мужскими. Повторно вернуться к блондинке он, конечно же, не посмел, но мужества смотреть на класс в Дине явно оставалось недостаточно. Пришлось опять уставиться на учительницу.

      – Скажи нам свое имя и фамилию, – вторила она вылетевшему из класса вопросу.

      – Меня зовут Дин Дэннинг, – быстро и громко ответил новичок.

      – Дик Лемминг? Как бурундука? – вновь передразнил с галерки какой-то хмурый, смуглый парень и по классу снова пробежали отрывистые смешки.

      – Дин Дэннинг! – вынужден был повторить новичок, спокойно смотрящий поверх торчащих из-за парт голов.

      – Класс! – одернула учительница. – Успокоились! Шутить будете на перемене!

      Женщина дотронулась пальцами до очков и, чуть меняя их позицию на крепком греческом носу, с величием генеральши оглядела казарму, словно выискивая свободную койку для прибывшего новобранца.

      – Бауэр сейчас болеет, можешь временно сесть за свободную парту, – наконец объявила она. – И к доске ближе. Потом сам выберешь, где тебе удобнее.

      – А можно поменять его на Итана? – попросила одна из девушек.

      – Зачем это? – тут же воспрепятствовал сосед. – У кого я списывать буду, ты дура что ли?

      – Итан! – окликнула учительница, вооружаясь указкой. Чуть подтолкнув новичка в проход меж парт, и подождав, когда он усядется на предложенное место, приготовив тетрадь и учебник по истории, женщина шагнула к висящей на стене карте и начала урок.

      – Ты чего как не родной? – прошептали справа, и Дин заметил протянутую через проход руку, которую с облегчением пожал.

      – Дин.

      – Хобб Кёллер, рад знакомству, – представился сосед, наклонившись вбок, и продолжил: – Надолго сюда?

      – До конца урока точно.

      – Я про нашу деревню.

      – А-а. Самому хотелось бы знать.

      – А как оно вообще? – не унимался Хобб.

      – В смысле? – не понял Дин, уставившись на него.

      – Хобб! Я же сказала, обо всем расспросите на перемене! – раздался голос учительницы, и юноши были вынуждены прерваться, хотя бы до тех пор, пока Дина не ткнули сзади с похожими расспросами.

      Хобб заступился, велел всем отстать и настроился на обучение.

      – Пиледжи тетка строгая, с ней не забалуешь, – лишь буркнул он и замолчал почти до самого звонка.

      На протяжении всего урока Дин чувствовал себя сконфужено. Испытывая постоянное напряжение и пытаясь сфокусироваться на учителе, он замечал лишь учеников с их голодными, красноречивыми взглядами, сами за себя говорившими. Повседневная, заунывная школьная скука была развеяна его присутствием. «Свежая кровь», как сказал смуглый паренек на задней парте и похоже ее давненько в эту вену не вливали.

      Закрепленный опыт последнего такого знакомства Дин получил тремя годами раньше в Портленде, но подобное здесь, скорее всего, не пройдет. Там Дина почти и не заметили, он быстро подобрал подходящее поведение, легко нашел общий язык и постепенно проникся принятой в классе философией. Особо не выделялся, даже в прошествии года, но и не прибывал в тени.

      Ничего,