Майор Сицкий – друг индейцев. Евгений Мисюрин

Амалия.

      – Что ты волнуешься? – прогудел в ответ Злобный. – Вон он, твой театр. Видишь толпу у входа?

      – Ну всё. – Девушка замерла на месте. – Мы уже опоздали. Нам ни за что не пробиться сквозь эту толпу.

      Действительно, возле входа сгрудились не меньше сотни человек. Они что-то невнятно скандировали, а некоторые грозили кулаками запертой двери. Друзья подошли без надежды прорваться внутрь, однако, первый же, кого они тронули за плечо, расплылся в улыбке.

      – Герр Олег, – почтительно кивнул мужчина и приподнял шляпу. – Прошу вас, проходите. Может, хоть вас они послушают.

      Злобный неуверенно улыбнулся и шагнул вперёд в образовывающийся прямо перед ним проход. А за спинами друзей звучало вполголоса:

      – Это Олег. Слышал, поди, он сегодня с бородачом Йоханом на руках боролся.

      – Это где стол сломали?

      – Да ну, не верю!

      – Да иди сам посмотри, половинки над входом висят.

      – Да я своими глазами, вот как твою недоверчивую рожу!

      Злобный постучал в дверь. Ожидаемо никто не ответил. Мужчины оглянулись на толпу.

      – Почему не пускают?

      – Да!!! – взревели сразу несколько голосов. – Почему не пускаете? А ну откройте!

      В створки заколотили кулаки. Наконец одна половина двери со скрипом приоткрылась и оттуда высунулась недовольная физиономия с всклокоченными волосами.

      – Дзентльмены, – шепеляво проговорил человек изнутри. – Я боюсь, вы зря собрались.

      – Что?!!! – проорала толпа. – А ну давай нам оперу!

      – Не уверен, что смогу выполнить вашу без сомнения справедливую просьбу. Видите ли, у нас пропал ведущий актёр. Мы не можем найти его уже три часа.

      – Эй! – Злобный одной левой выдернул служителя Мельпомены на улицу и поставил перед собой. – А ты вообще кто?

      – Я? – мужчина молниеносными движениями привёл в порядок причёску, приосанился. И вот уже перед толпой стоит уверенный в себе человек. – Я, юноша, всемирный известный маэстро Бонтон.

      – Скажите, месье Бонтон, – Амалия с трудом протиснулась к двери. – Это случайно не ваш актёр развлекает публику в вокзальном баре?

      – Как он выглядит? – скороговоркой спросил Бонтон.

      – Пока ещё почти прилично.

      – В фиолетовом сюртуке?

      – Совершенно верно.

      Толпа, замершая на время диалога, с рёвом двинулась в сторону вокзала. Бонтон мгновенно сориентировался, распахнул дверь и с улыбкой встал на входе.

      – Прошу вас, уважаемая публика, – торжественно пропел он. – Вход доллар. С женщин и детей – полдоллара. Негры не допускаются.

      Через час друзья возвращались в гостиницу и со смехом обсуждали только что прослушанную оперу.

      – Вы зря смеётесь, джентльмены, – Амалия надменно задрала носик, умудряясь смотреть на здоровяка Злобного одновременно снизу-вверх и как бы сверху вниз. – Мне опера очень понравилась. Замечательная музыка, да и постановка не оставляет желать лучшего.

      – Ага, – смеясь согласился Кулик. – Особенно,